— Прекрати, — шикнул Лирэй.

— А что Солигост? Про него Вингрис что-нибудь сказал?

— Сказал, что Солигост тоже одержим, но по-другому.

— Мда… а мы даже с Фринростом не справились, — вздохнул Крэйвел.

Лирэй устало протер лицо рукой.

— Как же я устал от поражений, — простонал он. — Вся моя жизнь — это сплошное поражение! Я вообще не знаю, какова победа на вкус!

— Ну, ты еще сто лет в яме посиди, глядишь, что-нибудь да изменится.

— Опять издеваешься, — Лирэй отвернулся.

Крэйвел смягчился, уловив, что это, похоже, последний шанс, наладить с ним контакт.

— Послушай, я тоже долгое время выхватывал ото всех подряд. Я натерпелся в Ронхеле, натерпелся в Нершере, годами не вылезал из больниц и лазаретов после последней клятвы. Я никогда и не ставил себе цель победить. Я просто видел проблему и шел ее решать. Потому что кто-то должен. Получалось не всегда. Но я делал все, что мог. По зову совести.

Лирэй хмыкнул, он разочаровался в гласе совести. Следуя ее навязчивому шепоту, он только попадал в неприятности, она всегда приводила его к очередным провалам. В то время, как Крэйвел хотел результата, Лирэй хотел побед, признания, уважения.

Лирэй был одним из тех, кто пошел в Ронхель по собственной инициативе. Репутация Ронхеля была безупречной, паладины, воспитанные в этом монастыре, не знали себе равных в стойкости, отваге и решительности. Непоколебимые, непобедимые… Лирэй хотел этой славы. И как же жестоко его мечты разбились о тот ужас, с которым он столкнулся в стенах этого легендарного монастыря, он был не готов платить такую цену.

— Я знаю, ты очень хочешь привести меня к покаянию, — сказал Лирэй. — Но я не хочу никакого покаяния. Мне оно не поможет, понимаешь? Не хочу я прощения Сельи, и ее извинения мне даром не сдались. Это не вернет мне потраченных в пустую лет.

— Подумай о тех годах, которые еще впереди, — предложил Крэйвел.

Повисло молчание. Лирэй понимал, что имел в виду Крэйвел. Перестать цепляться за прошлое, сделать шаг в будущее. Казалось бы, это правильно, это ведь совсем не трудно. Но Лирэй представлял себе, что вот он явится с повинной, его примут обратно в орден паладинов. И он навсегда останется среди них вторым сортом. Тем, кто уже предал однажды. На него опять будут смотреть с презрением и недоверием, с ним никто не захочет иметь дела. Лирэй не питал иллюзий о том, что Крэйвел останется его компаньоном, не говоря уже о Фелисии, которая пускала слюни при виде этого сказочного рыцаря, а вот Лирэя ненавидела.

Пока он оставался ренегатом, у него хотя бы была репутация некого древнего зла. Пусть репутацию ренегатам сделали совсем другие личности, Лирэй мог присосаться к этой ней. Пока он оставался клятвопреступником, с ним хоть как-то да считались, это было хоть что-то похожее на уважение.

Поняв, что Лирэй все еще упрямится, Крэйвел поднялся из-за стола и пошел к выходу. Он заметил старательно сдерживаемое, но все же едва заметное расстройство собеседника. Но не торопился утешать его. Заветного «я еще навещу тебя» Лирэй в этот раз не услышал. Это встревожило ренегата.

— Куда пойдешь теперь? — спросил он, стараясь не выдавать своего беспокойства.

Крэйвел не стал врать по поводу своих дальнейших планов и сказал честно:

— Буду собирать поход за головами братьев. Эти двое зашли слишком далеко.

Речь была, конечно, не только об убитом Тарихе, но и о последней выходке ренегатов с кражей божественных кристаллов прямо из храмов. Солигоста и Фринроста больше нельзя было игнорировать. С каждым годом они становились все более и более опасными врагами королевства. Вингрис уже намекнул им, что от них необходимо избавиться, пока они еще слабы. Откладывать эту казнь было опасно.