Лирэй, поддавшись уговорам друзей, все-таки решил проверить свое поместье и навесить родственников, но друзья обнаружили, что поместья Давильнисов уже лет как пятьдесят не существует. Семейство разорвало контракт с Сельей, а потеряв привилегии клятвенного рода, не смогло удержаться на плаву и распалось. На том месте, где когда-то стоял его отчий дом, Лирэй обнаружил незнакомые знамена и гобелены чужих расцветок. Какой-то новый знатный род занял место не только в земельном плане, но и в политическом. Впрочем, он не расстраивался по этому поводу. Это стало лишь одним из множества интересных открытий, которые он совершил за время посещения столицы.

Если Крэйвел не покидал храма, в том числе, и чтобы не стать жертвой навязчивого внимания горожан, некоторые из которых узнавали его из числа прочих рыцарей, то Лирэя никто не узнавал, а его фамилия мало кому что-либо говорила. Порой, представляясь кому-то, он с усмешкой наблюдал, как человек мучительно вспоминает, что это за незнакомая фамилия такая — Давильнис. Уж не притворяется ли этот странный рыцарь паладином? Мошенники такие аферы порой проворачивали, злоупотребляя доверительным отношением к членам ордена и выбивая себе бесплатные припасы, скидки, льготы и услуги.

Паразитировали на светлой репутации ордена не только мошенники, но и бабники, охмурявшие наивных девиц россказнями о своих подвигах и не упоминая, что стянули доспехи и эмблему у какого-нибудь умершего в глуши паладина. Но такой обман чаще работал где-то в провинции, где людей не трудно было впечатлить просто опрятным внешним видом, характерным для паладинов. Джессвела, к его великому удивлению, зачастую принимали именно за такого обманщика из-за того, что он имел довольно простецкую наружность и частенько пренебрегал уходом за собой.

Магическая чистка поддерживала в чистоте, тело, зубы, волосы, одежду. Но были детали, за которыми паладину все равно приходилось следить самостоятельно: ногти, стрижка, бритье. Жрецам даже удалось адаптировать заклинание чистки таким образом, чтобы оно могло избавить рыцаря от необходимости расплетать колтуны на голове, но вот длина растительности поддавалась контролю только с помощью ножниц и бритвы. Лирэй особенно негодовал по этому поводу, ему приходилось бриться каждый день, иначе он очень быстро зарастал. Он весьма завидовал в этом плане Крэйвелу, в его роду у мужчин была очень хилая борода, а порой отсутствовала вовсе. Джессвел слегка зарастал, но не беспокоился по этому поводу, не понимая, почему аристократы так одержимы гладко выбритым лицом. У его отца была роскошная густая борода, и он знал, что, став чуть старше, будет щеголять такой же. Ну а пока он просто откровенно ленился сбривать неровную поросль у себя на подбородке.

Хьола хоть и была воспитана в лучших аристократических традициях, все равно не могла соревноваться в лоске ни со столичными красотками, ни со светскими дамами, ни с рыцаршами. Столичные паладины вообще казались каким-то отдельным ответвлением ордена. Они практически сияли абсолютной красотой, чистотой и величием. Словно в храме их обучали не боевому искусству, а исключительно поддержанию красоты, этикету и красноречию.

Троица друзей на ряду с другими паладинами, являвшимися лишь гостями города, на фоне столичных паладинов выглядели заморышами, обладавшими речью и повадками сапожника. Монастырь близ Сели-Ашта, что находился на противоположном берегу Морци, носил название Афелеш. Все, кто с гордостью произносил его в составе своего имени, отличались исключительно столичным происхождением и безупречностью во всем, начиная с внешности, манер и речи и заканчивая репутацией с самого младенчества.