Новая жизнь, Божественная комедия - Данте Алигьери (1967)

Себе язычник идол сотворит

154 И молится ему лишь только строго,

А вы – у вас сто идолов всегда,

У вас богов на этом свете много,

157 Которых вы меняли без стыда,

И за такое в мире преступленье

Не снимут с вас проклятья никогда.

160 О, Константин! Нет, не твое крещенье

Зло сделало в прошедшие года,

Но то, что власть и власти нарушенье

163 Ты смело папе первому вручил

И тем посеял в мире преступленье».

Пока я так над ямой говорил,

166 В раскаянье иль в гневном исступленье

Ногами грешник молча потрясал…

Но, кажется, мое с ним рассужденье

169 Учителю понравилось, и он

Внимал словам с улыбкой одобренья,

Их безыскусной правдой восхищен.

172 Потом схватил меня он в умиленье,

Прижал к своей взволнованной груди

И вновь пошел со мной без затрудненья

175 По прежнему скалистому пути

И вынес на руках к другой ограде,

Где темный мост пришлося нам найти

178 В подземном, наводящем ужас граде.

Здесь ношу опустил он на скале

Обрывистой и спереди и сзади

181 И столь крутой, что в безрассветной мгле

И дикая коза не в состоянье

Была ходить по страшной крутизне.

184 Тогда не в очень дальнем расстоянье

Долину пред собой я увидал,

И вновь во мне удвоилось вниманье

187 Среди других не виданных мной скал.

Песня двадцатая

На дне четвертого рва Данте нашел кудесников и лжепророков. Повесть об основании Мантуи – родины Вергилия.

1 Иные скорби, горе и мученья

Должны во мне стих новый возродить;

В двадцатой песне этой в сокрушенье

4 Я должен муки новые излить.

Я был уж приготовлен к наблюденью

Других причин и мог свой взор вперить

7 В обитель плача, предан сожаленью.

В долине круглой множество теней

Я увидал; подобно погребенью

10 Там, на земле скончавшихся людей,

Их шествие печальное тянулось;

У всех струились слезы из очей…

13 Я наклонился ниже – содрогнулась

Тогда моя усталая душа

И сердце с жгучей болью встрепенулось…

16 Заметил я невольно, чуть дыша,

Что у теней всех свернутые шеи,

Что задом шли они, вперед спеша,

19 Идти, как все мы, больше не умея.

Так изувечить может паралич,

Суставы человека не жалея.

22 Ужасней казнь уму нельзя постичь

И худшего уродства на земле я

Еще не знал. «Читатель! Кликну клич

25 Тебе! Как мог я, не бледнея,

Переносить подобной казни род,

Как мог я в этот миг, не костенея,

28 Смотреть на изувеченный народ:

Из глаз толпы – нет в мире казни злее —

Лилися слезы на спину… Урод

31 Не мог иначе плакать… Плакал тоже

И я, склонясь над бездной у скалы,

Рыдал – и пробегала дрожь по коже. —

34 Тогда поэт не скрыл своей хулы!

«Как, на других глупцов и ты походишь…

Они преступны, бешены и злы,

37 А ты к ним сострадание находишь!

Здесь состраданью места вовсе нет,

Ты их по преступленью превосходишь,

40 Когда, спустясь в подземный этот свет,

Жалеешь о Небесном приговоре.

Так посмотри сюда ты, мой совет, —

43 Взгляни в лицо того, кто в лютом горе

В глазах Фивян был поглощен землей,

При общих криках о его позоре:

46 «Амфиарай{110}, зачем, покинув бой,