Солигост выполнил просьбу Крэйвела. Проведя целый день с Солигостом, обсудив с ним все, что давно хотелось, Джессвел успокоил свою душу и оставил этот якорь позади. Солигост убедил его отнестись к ситуации отстраненно, как к ценному уроку и использовать полученный опыт во благо. Крэйвел наблюдал за Джессвелом на протяжении всего судебного процесса и не заметил, чтобы парень нервничал или негодовал, тот был спокоен.

Суд проводился не в привычном судебном зале, где обычно проходили все судебные дела особой важности, а в театре — столь велико было число присяжных. Было очень много людей, которых это дело касалось лично, и они сочли бы за оскорбление, если бы их не пригласили, так что пришлось мириться с таким количеством народа.

В зале присяжных собралось много потомков семейства Фрайхрайт. Все, кого Солигост мог бы знать лично, уже давно были мертвы. Костяк семейства, обитателей родового поместья, непосредственных исполнителей клятвы перед Сельей, Солигост когда-то сам перебил. Те события похоронили репутацию фамилии. Обычно в Селиресте наследование фамилии было вопросом обсуждения супругов, порой бракосочетание срывалось уже на этом этапе, влюбленные не могли поступиться семейным тщеславием ради друг друга. Но от фамилии Фрайхрайт все открещивались при первой же возможности.

Присяжные имели самые разнообразные фамилии, но многие из них были дальними родственниками Солигоста. Им посчастливилось избежать его карающей длани, но тень ренегата преследовала их всю жизнь в виде шепотков за спиной и сплетен. В глазах присутствующих можно было увидеть волнение и даже ужас от вида этого древнего призрака во плоти. Им не верилось в то, что он действительно существует.

Впрочем, грозным и пугающим Солигост совсем не выглядел. Этому человеку доспехи явно шли больше, нежели светский наряд. Истощенный и удрученный, смиренно ожидающий неизбежной участи. Его умыли и причесали, прилично одели, Крэйвел уже и не помнил, когда видел его таким опрятным в последний раз, Джессвел так вообще видел его таким впервые. Но все это столичное изящество не могло утаить безысходности в его душе, которую ренегат даже не пытался скрывать.

Список его прегрешений был огромен. Но зачитали его целиком, смакуя каждую строчку. В каждом из этих обвинений Солигост признался и раскаялся, судя по всему, вполне искренне. Затем очень долго свидетели давали показания. Некоторым присяжным тоже позволили высказаться, а также тем, кто имел хоть какое-то отношение к наследию рода Фрайхрайт, Солигост публично отрекся от всего, что мог унаследовать хотя бы в теории. Затем инквизиторы, жрецы и судьи удалились на совещание. Солигост дремал, присяжные шептались.

Судья, готовая огласить вердикт, видела кровожадный огонек в глазах присутствующих паладинов, орден желал смерти Солигоста, он потерял немало бравых воинов, пытаясь покарать ренегата, многие из присутствующих потеряли друзей и любимых по прямой вине Солигоста, либо же по косвенно связанным с ним причинам. Но все же итоговым вердиктом была не казнь.

Сначала Солигосту дали последний шанс покаяться. Это вызвало тихую волну негодования в рядах присяжных, особенно паладинов. Пусть Солигоста и значительно ограничивали в возможностях и свободе передвижения, обязали всегда пребывать в компании инквизиторов-надсмотрщиков, но все же его были согласны вернуть на службу Селье.

Солигост был удивлен этим предложением не меньше. Вроде бы Селирест не претерпевал дефицита паладинов, как это было в молодости ренегата, с чего бы кому-то цепляться за его жизнь? Тем ни менее, он отказался.

— Я не хочу служить Селье, и вообще кому бы то ни было, — заявил он. — Я согласен с тем, что мне есть за что просить прощения, но даже если я буду прощен, я бы предпочел, чтобы меня просто освободили от уз, которые связывают меня с Сельей.