— На-ка, выпей, — сказал он, протягивая гастрономическое чудо ренегату, но тот сморщился и отвернулся. — Давай-давай, иначе ты не доживешь ни до суда, ни до визита Джесси. Думай об этом, как о лекарстве.

— Не хочу оскорбить твои кулинарные таланты, но ты впустую переводишь провизию, моих сил как раз хватит, чтобы дожить до суда, а большего и не требуется. Когда все вдоволь потыкают в меня пальцами, меня ждет казнь. Так к чему эта расточительность?

— О какой расточительности ты говоришь? — возразил Крэйвел. — Селирест не бедствует, еды хватает всем с лихвой.

— Я не хочу.

— Тогда воспринимай это, как наказание.

Солигост улыбнулся. Ему это казалось совершенно бессмысленным. Кормить смертника. Впрочем, смысл, должно быть, был не в этом, а просто в том, что Крэйвелу хотелось проявить немного заботы о сослуживце, как в старые добрые времена, когда они были готовы есть любую дрянь, лишь бы заглушить вечный голод, и по мере возможностей делились друг с другом всем, что могли найти или стащить.

— Что заставляет тебя заниматься всей этой чепухой? Тратить силы и время? — спросил Солигост. — Совесть? — Крэйвел не ответил, он продолжал настойчиво держать кружку перед лицом собеседника. — Совесть, как и любое другое чувство, имеет мало общего с рациональностью, не ставь ее превыше других. Совесть нам врет, Крэй, — продолжил Солигост. — Я ведь был совершенно убежден, что поступаю по совести, помогая родному брату. Он казался мне лучшим из нашей семьи, первым узревшим и ощутившим на себе гнилую природу божества, которому молится весь Селирест. Я думал, он станет спасителем, а он превратился в безумца. Именно глас совести не давал мне убить его. Именно глас совести сейчас не дает мне поесть. Если ты думаешь, что совесть не может обратиться в демона, ты ошибаешься. Лучше сосредоточиться на результате, даже если совесть придется запачкать.

— Впечатляющая речь, мои аплодисменты, — насмешливо ответил Крэйвел, выслушав этот монолог. — Обязательно расскажи все это Джесси. Но сначала поешь.

Ненадолго повисла пауза, заговорить Крэйвелу зубы не вышло, Солигост размышлял, как ему поступить, а Крэйвел ждал. В конце концов, Солигост поддался на его уговоры и, зажмурившись, выглотал все содержимое кружки в один присест.

— Ну как, вкусно? — с усмешкой поинтересовался Крэйвел.

— Для наказания сойдет.

Они посмеялись.

После этого визита Крэйвел настоял на том, чтобы Солигоста кормили какой-нибудь подобной мешаниной, которую ренегат мог бы залпом выпить и забыть. Это, конечно, выбивалось из привычного протокола содержания заключенных, но учитывая ситуацию, можно было сделать исключение.

Крэйвела пускали к Солигосту беспрепятственно по первому требованию, у Крэйвела, как у древнего паладина с безупречной репутацией, был уникальный статус, который открывал ему многие двери, даже в инквизиторскую темницу, где содержались самые опасные враги Селиреста. Не было никого, кто возразил бы, ведь после того, как Солигоста навещал Крэйвел, ренегат становился более сговорчивым и послушным. Это значительно облегчало работу дознавателям, которые допрашивали клятвопреступника обо всем, что он пережил за всю свою долгую жизнь. Летопись получилась гигантская. Только на создание черновика ушла пара недель.

А вот пропихнуть в темницу Джессвела оказалось сложнее. Крэйвел бодался с несколькими инквизиторскими чинами много дней, чтобы добиться их встречи. Но труды увенчались успехом. Джессвел был очень рад возможности навестить кумира. Хоть они и увидятся вновь на суде, это будет уже совершенно иной формат встречи, так что этот визит можно было бы назвать прощальным.