Он мог по достоинству оценить ценность Солигоста непосредственно, как бойца, как человека, а также мощь его души, которая могла бы стать настоящим бриллиантом в божественном венце Сельи. В лучшем случае, они смогут получить крайне ценного соратника, в случае похуже — просто потеряют его навсегда, при наихудшем раскладе, им придется сражаться с могущественным демоном прямо сейчас.

— Только через мой труп, — добавил Джессвел от себя.

Он так долго бился за Солигоста не для того, чтобы тому снесли голову, подло воспользовавшись мгновением слабости.

Фелисия предложила дать ренегату чая. Джессвел послушно отнес к окаменевшему Солигосту наколдованную чашку и поднес к его лицу. Не получив моментального результата, он запричитал:

— Ну давай, приходи в себя! Что с тобой такое?! Очнись!

То ли тепло и аромат чая, то ли слова Джессвела подействовали, но так или иначе, сковавшая тело судорога, наконец, отпустила. Солигост оскалился, когда вернулся в реальность, и вновь ощутил наплыв тяжелых переживаний, преодолев апогей агонии, он без сил повалился на землю, с облегчением погружаясь в беспамятство. Джессвел в недоумении повернулся к Крэйвелу — ему показалось, что только он понимает, что происходит.

Солигоста оттащили к наспех организованному лагерю в тени обрыва, защищавшего паладинов от пронизывающего ветра. Быстрая оценка состояния привела к выводу, что Солигост спит, судя по глубоким теням у него под глазами, ему это давно было необходимо. Остальные взялись за свои привычные дела, обустраивали лагерь, готовили еду, лечились, чистились и чинились. Как только им удалось справить все свои основные нужды, игнорируемые целые сутки, все улеглись спать. Нести караул решили по очереди короткими отрезками времени. Первым вызвался Крэйвел. Он пребывал в приподнятом настроении и не беспокоился о недосыпе и переутомлении. Даже галлюцинации не тревожили его в этот день, несмотря на то что он вполне ожидал их появления. А когда пришел его черед поспать, никакие кошмары не мучили его.

Прошел день, все отдохнули и отъелись. Ренегат не просыпался. Джессвел беспокоился. Он совершенно не понимал, что случилось с Солигостом. Человек, который казался ему несгибаемым, вдруг будто сломался. Он, конечно, не ждал, что одолеет древнего клятвопреступника в бою один на один, но такого завершения схватки он ни при каких обстоятельствах не мог вообразить. Солигост не соизволил проснуться даже, чтобы справить нужду, и за ним пришлось ухаживать так же, как когда-то за переломанным Джессвелом.

Крэйвел куда лучше понимал состояние Солигоста. Предельное истощение, усталость, накопившаяся за столетие, гора неразрешенных конфликтов и скорбь по семье, к истреблению которой он сам же приложил руку. Некуда возвращаться и не к кому, все силы растрачены впустую, больше никаких целей, никакого смысла. Полный крах.

Когда отряд собрался с силами, чтобы выдвинуться в обратную дорогу, Джессвел хотел забрать фламберг Солигоста, но Крэйвел запретил прикасаться к нему. Кто знает, каковы были результаты противостояния Солигоста и его демона, может быть, демон теперь внутри меча, Крэйвел не хотел проверять. Фламберг остался торчать в скале.

— Если он ему понадобится, сам за ним вернется, — хмуро заявил Крэйвел, хотя предпочел бы, чтобы этого никогда не случилось.

Везли Солигоста на призванном скате. Для удобства с ренегата было решено снять доспехи, эта рванина все равно уже ни на что не годилась. От холода Солигоста спасал согревающий талисман. Кроме прочего, у него нашелся зачарованный свисток, хранящий мертвых скакунов, его предстояло уничтожить, как артефакт некромантов. А также та самая карта, которую Лирэй отдал чернокнижникам в обмен на припасы. Вывод был неутешительным — маги никуда не переезжали, братья-ренегаты перебили жителей той скромной обители.