Червь 2 - Антон Лагутин

— Они вас вывозили для кое чего другого… — румянец окрасил его щеки, глаза снова опустились на мой пояс.

Да что он там такое увидел? Опустив глаза, меня сразу же осенило. Сухая ладонь моего меча тянулась к охраннику. Вот оно что! «Кожагоны». Возможно, так называют себя эти разодетые по пояс ребята из того лагеря. Это прямо как частная военная компания. ЧВК «Кожагоны»!

— Что с вами случилось? — спросил стражник, переведя взгляд на мою рубашку. — Где ваша лошадь?

— На меня напал кабан. Всё хорошо, я зарубил зверя, но как ты видишь, пришлось повозиться.

Для пущей убедительности я вытащил меч наружу, покрутил лезвие у носа стражника, продемонстрировав во всей красе остатки крови на лезвии.

— Я рад, что с вами всё в порядке, — сказал стражник, наблюдая, как я убираю меч в ножны.

— Можно вопрос?

Как же воняет у него изо рта, аж блевануть хочется.

— Можно.

— Что вы сделали с кабаном?

— А с какой целью ты интересуешься?

Стражник обернулся, кинув взгляд на своего дружка. Заулыбавшись, снова на меня посмотрел. Облизнул губы, да так, что меня чуть снова не вывернуло наизнанку. Как же это отвратительно!

— Свежее мясо на ужин, — начал он, — что может быть лучше? Туша так и осталась лежать на дороге?

— Осталась…

— До захода солнца успею забрать?

В принципе, если погонит прямо сейчас, то успеет. Но зачем мне лишние свидетели. И не надо ему вообще соваться в ту сторону.

— Не успеешь, — отвечаю на серьёзных щах, — придётся скакать до самого лагеря.

Он ничего не сказал, как послушный пёс продолжил стоять смирно, выжидая какой-то команды или еще чего. Было ясно, что мой меч — это пропуск. Пропуск в деревню. Пропуск в новую жизнь. Может еще куда.

— Дай мне пройти, стражник, — может, прозвучало и грубовато, но церемониться у меня не было времени.

Состроив уже привычную кислую мину, парень отошёл в сторону. Второй послушно открыл калитку в воротах.

Зайдя в деревню, я торопливо спросил у крыс, куда нам идти дальше, и какая у нас задача.

— Тебе нужно срочно найти большой красочный дом на солнечной стороне деревни. Проникнуть в него…

— Хорошо-хорошо, но сейчас нельзя торопиться. У нас хвост. Я нехило так наследил, и ко всему прочему — мы запалились на проходной.

— И что ты предлагаешь?

— Залечь на дно.

— Это как?

— Это образно. Нам надо спрятаться, переждать ночь, переспать с мыслями. Понимаете?

— Более чем.

— У меня здесь есть знакомый, — говорю я, — он поможет нам спрятаться. Нужно только найти, где находится здание… да как же он его назвал… название еще такое дебильно… вспомнил! «Швея»!

— Нам как раз туда и нужно, — говорят крыски, — и в открытую туда соваться — точно не стоит.

— Но у меня там знакомый…

— Поверь, все, кто там чем-то промышляет, не чист на руку. Плохой человек. Он тебе не друг! Мы твои друзья! Слушай нас.

— И откуда вам это известно?

— Мы были свидетелями свержения местной власти. Видели, как убрали правителя. Мы видели, как его убили, а затем расчленили на центральной площади, позвав всех жителей деревни наблюдать за происходящим безумием. И все эти ужасы были исполнены руками служащих «Швеи».

— Вот это подробности! Прямо интриги на каждом шагу. Во что вы меня впутали?

— Завтра узнаешь. Мы знаем, где ты сможешь спрятаться. И как ты выразился: переспать с мыслями.

Улицы переполнял гул потеющей в лучах солнца густой толпы. Кто-то куда-то торопился. Кто-то прогулочным шагом расхаживал по узким улочкам деревеньки, изредка поглядывая на меня пустыми глазами. Пахло бурной торговлей, воровством и мошенничеством. Вся эта толпа не внушала доверия. Как же я ненавижу людные места.

Нестерпимый жар свободы гнал меня прочь от людских глаз. Гнал меня в тень. Гнал в прохладу, дабы остудить плавящиеся от сотни тысяч эмоций и беспокойных мыслей мозги.