Червь 2 - Антон Лагутин

— Я и не переживаю, — кидаю я, подходя к стулу.

Сняв со спинки стула штаны, надеваю их. Соблазнительно наклоняюсь и надеваю сандалии. Борис не обманул, так и продолжал смотреть в потолок, пуская клубы дыма. Импотент хренов!

Когда я потянулся за ножнами, Борис меня резко одёрнул.

— Это тебе не понадобиться. Пока что. Вещи твои, но пусть они останутся лежать в твоей комнате. Пойдём.

Из комнаты мы попали в просторный коридор, стены которого украшали головы животных. Только нормальных, без уродливой мутации, придающей им вид скукожившейся краски под действием растворителя. Оказалось, что всё это время мы тусовались на втором этаже. Коридор закончился широкой лестнице, уводившей в густой гул человеческих споров. Спустившись на первый этаж, я сразу попал в толпу людей, занимавших все свободные места, а так же углы мебели и края столов. Здесь были не только мужчины. Там, у кругового стола, что напомнил мне барную стойку, тёрлись две симпатичные девахи. И судя по их внешнему виду (кожаные доспехи, ножны с мечами) это были не местные шлюхи. Хорошо, буду не единственной прекрасной девой.

— Располагайся, — предложил мне Борис, указав рукой как раз в сторону той самой барной стойки. — Я скоро вернусь.

Когда я отошёл от него, он вдруг схватил меня за локоть.

— На вот, возьми, — и протягивает мне свёрток с сигаретой и металлическую коробочку.

Обрадовавшись, я пульнул к столу. Хмурый мужчина, выступавший в роли местного разливалы, даже не спрашивая, всего лишь кинув косой взгляд на мой утомлённый вид, сразу же придвинул мне глиняную кружку. Я ощутил запах кислого пива, но сейчас, когда всё тело ломит, а во рту горчит от горячего никотина, даже эта моча сможет скинуть тяжеленые оковы рабочих будней.

Я успел осушить половину кружки, когда Борис вернулся. Девахи отошли в сторону, освободив ему место возле меня. В руках он держал деревянный ящик, размером с коробку от микроволновой печи.

— Ну как тебе наше хлебное пойло?

— Улёт!

— Я рад, что тебе понравилось.

Он ставит ящик на стол.

— Я хотел тебе кое-что показать. Это, — он открывает крышку, запускает обе руки внутрь, а тем временем я так и произношу внутри своей головы: сим-салявим, ахалай-махалай. — Голова!

Вот это, блядь, фокус нахуй! Он реально достал из ящика голову! Держа её как футбольный мяч, он ставит её на стол. Кожа сморщенная, грубая, с глубокими порезами, тянущимися от щёк и до самого лба.

Я выхлебал всё до последней капли и присмотрелся. Может меня начало штырить местное пивко, а может та вонь с поля еще полностью не отпустила, но черты лица мне были жутко знакомы.

Жутко!

Мужское лицо смотрело на меня со знакомой ухмылкой. Этот нос с горбинкой… Эти острые губы… Глазницы были пусты, но когда мой мозг вложил в пустые колодцы пару человеческих глаз, мне чуть не поплохело. Я поперхнулся. Сигарета выпала изо рта и упала на стол. На меня смотрел мой старый корефан! Дружбан из той самой старой жизни. Какого хуя?

— Кто это? — спросил я.

— Главарь «Труперсов».