Червь 2 - Антон Лагутин

Вытаскивая с полок вещи, я посматривал на женщину. Мне стало интересно: а что если я залезу к ней в кишки? Какой будет эффект? Смогу ли я получить поток воспоминаний? Не сдохну ли в холодных вздувшихся кишках, забитых скисшим перегноем? Ну, тут не проверишь — не узнаешь. Забавно конечно, но живём один раз…

Я присаживаюсь на кровать рядом с женщиной. Второй день она смотрит в стену закрытыми глазами. Второй день её холодная щека лежит на двух ладонях сложенных лодочкой. Она словно продолжает мирно спать, видеть сны. Видеть кошмары. И бесконечно плакать, заливая подушку слезами.

Всё хорошо, ад прекратился.

Ушла боль.

Я беру её за плечо и поворачиваю к себе лицом. Окоченела. Ладони так и прижимаются к лицу, словно их приклеили на суперклей. Лицо как у куклы. Да и вся она похожа на пластиковую куклу, при изготовлении которой случайно добавили синий пигмент.

Я провожу пальцем по губам. Холодные. Твёрдые. Нажимаю, и вижу, как под моим пальцем кожа становиться белёсой, разгоняя синеву в разные стороны. Похоже на игру с пластилином. Я убираю палец, и синева медленно отвоёвывает обратно свою территорию. Оттягиваю нижнюю губу. Зубы жёлтые, изъеденные кариесом так, что можно палец просунуть.

И вот я начинаю представлять, как начну вылезать из тела Инги. Как макаронина, вылезу наружу, повиснув на влажных губах, и попробую залезть в рот мёртвой женщины сквозь гнилые зубы. Преодолев ледяные пещеры её гортани, глотки и желудка, доберусь до кишок. И что дальше? Извиваться там? Некрофилией попахивает! Да и что будет с Ингой, когда я отпущу её разум? Нет, какая-то хуйня на постном масле.

Достаточно!

Смрад лёгкого разложения вскружил мне голову. Странный эффект. Я понимаю, что меня тянет к мёртвому телу. Тянет залезть внутрь… Прогрызть сотни каналов, как в сыре. Отложить яйца…

О нет. Это уже слишком.

Я резко встал. Выхватил из шкафа ворох шмотья и выскочил пулей из комнаты.

Нужно переодеться. Но для начала хорошо бы привести себя в порядок. Выгляжу как бомж. Под ногтями грязи больше чем на подошве ботинок. В рот возьми — и заведутся глисты. Да и воняю не лучше. Надевать чистые вещи мне жалко.

Покумекав со своими подружками, крыски согласились сбегать на разведку. Разведали, где набрать воду. Узнали дорогу до рынка. Сообщили, что в деревне всё тихо, никаких разговоров о беглянке не слышно.

Чуть расслабившись, я собрался за водой. Деревянное ведро нашёл в кухне. Собрался уже выходить, как вдруг заметил возле двери висевшую на гвозде чёрную накидку с капюшоном.

Примерил. Супер!

Как под меня шили. И лицо скрою, и рукоять меча больше не соблазнит своим видом глаза местных жителей.

Сходил за водой. Напился. Помылся: хотя, это громко сказано. Сделанными из платья хозяйки тряпками омыл тело прохладной водой. Смыл пот, кровь, грязь. Тщательно протёр подмышки. Увидев своё отражение в ведре, мне захотелось поменять имидж. Волосы мешали, да и ухаживать за ними я не собирался. Разбитая губа, синяк под глазом как у алкоголички, не поделившей с подружкой собутыльника. Инга больше походила на симпатичного пацана, чем на первую красавицу на деревне, и когда я срезал волосы кухонным ножиком — в отражении на меня смотрел молодой парень с помятым лицом. То, что надо!

Подстригся я криво, как по пьяни, когда друган просит машинкой подровнять бока, а ты забываешь надеть насадку. Пофиг. Кто тут будет смотреть! К сожалению, в этой деревне барбершопы не раскиданы на каждом углу.

Всё это время мне безумно хотелось курить, но на пустой желудок — только испорчу момент. Пришлось терпеть, бля.

Кроме мешковатых платьев и серых платков в вещах хозяйки я больше ничего путёвого не нашёл. Одно мне приглянулось: светлое, симпатичное. Я даже примерил его. Покрутился.

Полная безвкусица. Как я вообще до этого додумался? Помятая кукла Барби руками семилетней девочки и то выглядит лучше. Даже после бурного слияния с Кеном (дружком Барби).