И чрез поток еще не перебрался,

Как мы вдвоем вступили в темный лес,

4 И лес непроходимым мне казался.

В нем не было тропинки ни одной.

Он зеленью лесов не распускался:

7 На нем являлись листья предо мной

Все черные; все ветви кривы были,

И не плоды в трущобе той лесной

10 Росли кругом, но всюду только гнили

Растенья ядовитые везде.

Мы хуже места верно б не открыли

13 В лесах Корнето{67} и Чечины{68}, где

Лишь дикий зверь в густой листве скрывался

И птицы робко прятались в гнезде.

16 Но страшный лес, где путь наш потерялся,

Наполнен только гарпиями{69} был

(С Строфадских островов от них спасался

19 Когда-то род Троян): меж черных крыл

Они людские головы имели, —

Большой живот, две лапы… Я следил,

22 Как гарпии на деревах сидели

И пó лесу их раздавался вой…

Я чувствовал, что ноги онемели…

25 Тогда сказал учитель добрый мой:

«О, прежде чем вперед ты устремился,

Узнай, что перешел ты во второй

28 Круг Ада{70}, и пока нам не открылся

Пустыни вид ужасный, до тех пор

Отсюда ты не выйдешь». Я смутился…

31 «Кругом смотри ты зорко, и твой взор

Понять скорей всю истину сумеет:

Тогда с тобой вступлю я в разговор».

34 Смотрю я вкруг, лицо мое бледнеет:

То здесь, то там я слышу тяжкий стон,

Но чьи они? Мой разум цепенеет…

37 Не видя никого со всех сторон,

Прислушиваясь, я остановился

Стенаньями страдальцев изумлен.

40 Поэт разубедить меня решился,

Чтоб думать я не мог, что стон теней

Из-за лесной трущобы доносился,

43 И мне сказал: «Чтоб в голове твоей

Мысль приняла другое направленье,

Сломи в лесу любую из ветвей».

46 Я увидал колючее растенье,

Растущее на деревянном пне.

С него сорвал я ветвь, и в то мгновенье

49 Древесный пень со стоном крикнул мне:

«За что меня так больно ты терзаешь?

Или в твоей сердечной глубине

52 Нет жалости? Зачем меня ломаешь?»

Облившись черной кровью, он вопил:

«Теперь ты за деревья нас считаешь,

55 Но прежде я, как и другие, был

Таким же человеком, как вы оба…

За что ж меня, как враг, ты оскорбил?

58 Когда б в тебе не шевелилась злоба,

Ко мне бы прикоснуться ты не мог,

Хотя бы гадом был я…» Вся трущоба

61 Завыла вдруг. Как из березы сок,

Под топором, ручьем порою льется,

Так кровь лилась из пня, как бы поток…

64 Я чувствовал, как сильно сердце бьется,

И наземь ветвь невольно уронил,

Не в состоянье с жалостью бороться.

67 Тогда учитель мой проговорил:

«О, оскорбленный дух! Неосторожно

Он на тебя руки б не наложил,

70 Когда б не растолковывал он ложно

Моих стихов. Желанье убедить

В том, что по виду вовсе невозможно,

73 Заставило меня ему внушить

Совет, мне самому невыносимый.

Кто ты – ему ты должен объяснить,

76 Чтоб на земле, раскаяньем томимый,

Он о тебе не в силах был забыть…

И в памяти сберег неутомимой…»

79 И дерево ответило: «Хранить

Не буду я упорного молчанья.

Речь добрая твоя не может возбудить

82 Сомнения. Прошу у вас вниманья.

Я тот, кому был дорог Фредерик{71}:

Его души все тайны, все желанья,

85 Как книгу, я читать всегда привык.

Монарха сердце было мне открыто,