Паладин - Анна Раф (2025)

Судя по всему, Кислотник не врал, у него вообще не было никакого желания врать или утаивать информацию, это не было каким-то особым секретом. В Тундре все знали, что грядет война, просто никто у них не спрашивал об этом. На эффект неожиданности они не полагались, так что всем было все равно, узнает Селирест о планах или нет. Магам даже не нужна победа, как таковая. То, что Кислотник называл войной, представляло собой не более, чем масштабный набег на королевство с целью массового грабежа.

Молодые темные маги, которых успело в больших количествах наплодиться в Тундре, оказались между молотом и наковальней. К океану их не подпускали более могущественные маги-лорды, которые оккупировали самые ценные земли и успешно удерживали их сотни лет, а более комфортные для проживания территории Селиреста были заняты фанатиками Сельи, которых тоже было нереально выбить с их позиций, но можно было хотя бы ограбить. Молодежь Тундры просто решала свои ресурсные проблемы посредством войны, не более.

Кое-как вызнав приблизительное местоположение кислотного резервуара, что было затруднительно, учитывая почти полное отсутствие ориентиров в этой морозной пустоши, Джессвел понял, что допрос подошел к концу. Пора решаться.

Кислотник был так же молод, как и Джессвел и так же неопытен. Он смотрел на паладина с мрачным ожиданием, понимая, что это конец, и шансов спастись нет никаких. Джессвел понимал, что убивать ему так или иначе придется и сейчас был самый подходящий момент, чтобы впервые омыть свои руки в крови. Возможно, если он затянет с этим, то следующий бой из-за его секундной слабости станет для него последним.

Кислотник не просил сжалиться, у него вообще едва ли имелось хоть какое-то представление о жалости, трудно было научиться этому в Тундре, где все рвали друг друга на части во имя выживания. Молодой маг просто принимал тот факт, что облажался. На его лице можно было увидеть лишь расстройство и досаду. И Джессвел был крайне признателен ему за эту сдержанность, вряд ли он смог бы устоять, если бы Кислотник взмолился о пощаде.

— Это будет быстро, — пробормотал Джессвел, готовясь к смертоносному выпаду.

Такое себе утешение, но другого у него было.

После того, как Джессвел пронзил магу сердце, он бросил меч на камни, ощутив некоторую неприязнь к своему оружию. Хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, с кем можно поговорить, кто-нибудь, кто заверит его в том, что он все сделал правильно. Но рядом был только волшебный грифон, которому неведома эмпатия. Зверь безучастно смотрел на происходящее и ждал команды от паладина. Джессвел таскался в потемках Тундры какое-то время и вытирал с щек слезы, непроизвольно навернувшиеся на глаза. Каждый раз, когда он поворачивался обратно к свету, то видел, как его волшебный огонек подсвечивал окровавленный труп.

В какой-то момент Джессвел предпочел побыть в темноте и отозвал и огонек, и грифона. Стало чуть спокойнее. Паладин лег на камни и уставился в звездное небо. Он думал о том, что ему могли сказать друзья и наставники в этой ситуации. Они все, как один, поддержали бы его, кто-нибудь, может быть, даже похвалил. Но Джессвел не мог справиться с ощущением того, что совершил ошибку. Ужасную ошибку, которую теперь не исправить. «Надо было пощадить его», — сокрушался он. Но теперь уже поздно.