— Меня арестовали и готовились судить. — Холидей улыбнулся. — Как вы уже, наверное, сообразили, процесса не состоялось, вот меня и не судили ни за что.

— По-моему, — расхохоталась Шарлотта, — вы слегка приукрашиваете.

— Может быть, — пожал плечами Док.

— В учебниках истории могут изложить иной взгляд на те события.

— Ни мои, ни ваши подвиги не угодят на страницы учебников, — возразил Холидей. — Мы с вами — обломки кораблекрушения на волнах истории фронтира.

— Кого же тогда, по-вашему, запомнят? — поинтересовалась Шарлотта.

— По эту сторону Миссисипи? Для начала губернатора.

— Лью Уоллеса? — удивлённо спросила Шарлотта. — Что он такого сделал? Ну, подкупил Кида во время процесса: даровал свободу в обмен на показания против других преступников.

— Пару лет назад мистер Уоллес написал роман под названием «Бен-Гур». Эта книга переживёт всех нас. Перед поездкой на юг я познакомился с одним англичанином, этаким денди, по имени Оскар Уайльд. Замечательный писатель… хотя он, пожалуй, не в счёт, потому что в Америке только проездом, совершает турне. Есть ещё Джон Клам, написавший кучу обычных и передовых статей — чертовски хороших! — для «Тумстоун эпитаф».

— Надо же, Джон Генри Холидей! — улыбнулась Шарлотта. — Оказывается, вы скрытый элитист!

— Я умирающий человек с револьвером, — ответил он. — То есть могу позволить себе роскошь говорить откровенно.

— Мне не нравятся подобные ваши речи.

— Не хотел вас обидеть, — сказал Холидей. — Мы ведь празднуем рождение как чудо, забывая при этом, что смерть — продолжение всё того же процесса. В ней нет ничего особенного.

— Сами-то в это верите?

— А вы — нет?

— Я — нет.

— Любопытно, — произнёс Холидей. — Для того, кто убил столько людей, сколько убил их я — да и вы, пожалуй, — странно воспринимать смерть иначе.

— Я просто говорю себе, что стреляю в дурных людей, без которых мир только станет лучше и безопаснее, — ответила Шарлотта.

— Разница между нами в том, что я знал почти всех, кого убил, а вы ни с кем из своих добыч не общались.

— И всё же вы ни разу не убили друга.

Холидей вспомнил оживший труп, что год назад бродил по улицам Тумстоуна.

— Ошибаетесь, я убил одного из лучших своих друзей.

— Мне жаль, — сказала Шарлотта.

— Зато мне — нет, — ответил дантист. — Его нужно было убить, он сам хотел смерти — окончательной. Мне, правда, легче от этого не было.

— Вы говорите о Джонни Ринго?

Холидей кивнул.

Внезапно поднялся песчаный вихрь, и в лица Холидею и Шарлотте ударил песок. С минуту они ничего не видели, однако лошадь продолжала идти вперёд. Когда же ветер унялся и пыль осела, вдалеке показалось ранчо, а слева от него — три кораля.

— Это оно? — спросил Холидей.

— В коралях лошади, — заметила Шарлотта, — и мне подсказали ехать сюда. Значит, мы на месте, — она глянула на Холидея, нахмурилась и натянула поводья. — Как же мне объяснить ваше присутствие? Я об этом совсем не подумала.

— Кид поймёт, что я не убивать его приехал. Пристрелить его была куча возможностей, как здесь, так и в Тумстоуне… Чёрт, — улыбнулся дантист, — он, поди, всё так же считает, что мы не можем друг друга убить.

— Не можете? — переспросила Шарлотта.

— Не беспокойтесь, — ответил Холидей. — Теперь он уязвим, как и мы с вами.

— Всё равно нужно придумать, зачем вы приехали со мной.

— Давайте так: я узнал, что вы едете на ферму, и кое-кто мне сказал, что на той же ферме прячется Кид. Я приехал выпить с ним и предупредить: Гаррет в городе и ищет его.

— Кид на такое не купится, если увидит на вас броню.

— Верно подмечено, — согласился Холидей и принялся разоблачаться. — А, всё равно никак не привыкну к этим железкам.

Он сложил поножи и наплечник позади сиденья.

— Теперь он мне поверит.

— Думаете? — спросила Шарлотта.