Когда он вошёл в вестибюль, то застал у полированной барной стойки шерифа Джона Биэна — тот любовался идеальными округлостями обнажённой дамы на холсте в баре. Завидев Холидея, шериф одарил его злобным взглядом.

— Это место деградирует, — пробормотал Биэн. — Пускают кого ни попадя.

— Осторожнее, Джонни, — весело предупредил его Холидей. — Уайетт меня больше не одёргивает и не просит быть осмотрительней ради него.

— В гробу я видал твоего Уайетта Эрпа! — Биэн сплюнул на пол.

— Всё верно, — улыбнулся Холидей. — Он ведь прямо из-под тебя невесту увёл, да?

— Скатертью дорога! — пробормотал Биэн.

— Я бы так же сказал, не сумев удержать при себе женщину.

— Надо было вас обоих пристрелить ещё год назад! — прорычал шериф и потянулся к кобуре, но не успел даже взяться за рукоять, как в нос ему упёрлось дуло револьвера.

— Ты везучий законник, Джонни Биэн, — произнёс Холидей. — Назавтра у меня назначены важные дела. Куда важнее, чем убийство тли. Не хочу провести весь день в суде, приводя веские доводы, почему я избавил город — да и весь мир — от тебя. Поэтому даже не думай хвататься за оружие. Отойди от бара, развернись и топай на улицу.

Биэн напрягся всем телом, его рука скользнула к рукоятке «кольта».

— О, давай-давай, — сказал Холидей. — Очень на это рассчитываю.

Неожиданно шериф расслабился и пошёл на выход.

— Вот дьявол! — в сердцах воскликнул бармен. — Я уж думал, будет, что порассказать внукам.

— Скорей всего шериф поджидает меня у двери, с револьвером наготове, — ответил Холидей и не сдержал улыбки. — Он ведь не знает, что я снял у вас номер. Думаю, через часик-другой остынет и просто устанет. Особенно, когда чуть не пристрелит первых человек десять-двадцать, которые покинут ваше заведение.

Бармен расхохотался в голос.

— Чёрт, нашему городку не хватало вас и Техаса Джека Омохундро! Какого дьявола вы забыли в Колорадо?

— Во-первых, мы бежали туда от ареста, — ответил Холидей. — Затем мне понравился тамошний сухой воздух, а Джеку — картёжники, что захаживают в лидвиллские казино.

— Лидвилл, — повторил бармен. — Это название больше подходит нашему городу.

— Нет, Тумстоун подходит лучше, — возразил Холидей. Он взял стакан виски, выпил и через силу поднялся на второй этаж. Там сразу же направился к себе в комнату. Прислонил трость к двери — чтобы не забыть её утром, снял сапоги, шляпу положил на стол; рубашку и жилетку повесил на спинку стула, поверх них — сложенные брюки; сюртук убрал в гардероб. Кобуру повесил на спинку кровати в изголовье, рукояткой револьвера к себе.

Затем, убедившись, что никто не застигнет его врасплох, зажёг ночник и, сев на кровати, принялся читать о последних приключениях Билли Кида — убийцы пятидесяти законников и того же количества соперников среди прочих бандитов.

Проснулся Холидей, когда в окно пробился первый лучик рассветного солнца. Роман лежал, раскрытый, у него на груди: Холидей уснул где-то на шестой странице. Он встал, умылся, оделся и заглянул в уборную. Взглянув на карманный хронометр — который внезапно показался громоздким и неуклюжим, — Холидей прикинул, что есть ещё где-то час до отъезда на испытания оружия с Эдисоном, и решил побриться.

Заглянул в цирюльню через дорогу и, подождав, пока брадобрей накроет его салфеткой, осторожно достал револьвер из кобуры. На случай, если мимо будет проходить кто-нибудь из давних местных врагов, увидит его беззащитным и подумает: самое время убить Дока! Когда цирюльник закончил, Холидей спрятал револьвер в кобуру и, заплатив гривенник — по пять центов за услугу и в качестве чаевых, — отправился к дому-лаборатории Эдисона.

Подходя к намеченной цели, заметил у самого дома Бантлайна крупный фургон, запряжённый четвёркой лошадей.

— Доброго утречка, Док! — крикнул механик, выходя из-за фургона и махая рукой Холидею. — Славный денёк, не находишь?

Холидей тихо выругался себе под нос.