В этот момент у Лирэя наконец-то что-то перемкнуло внутри. Он понял, что его юный друг впадает в отчаянье, теряя надежду примирить Солигоста с Сельей. Сам Лирэй был уверен в том, что Селья не сжалится над Солигостом и прикажет казнить его в любом случае, покается он или нет, и это, на его взгляд, было справедливо. Но вот душевное состояние Джессвела Лирэю было не безразлично. Он увидел для себя возможность через собственное покаяние вернуть прежнее воодушевление Джессвелу. Пусть эта надежда и не оправдается в будущем, но сейчас она была парню нужна.

Лирэя всегда пытались убедить покаяться, тыкая носом в то, что это в первую очередь нужно ему самому. Лирэй никогда не задумывался о том, что он мог бы сделать это не для себя, а ради кого-то другого.

— Ты боишься преступить клятву, напав на кого-то из нас? — уточнил Лирэй.

— Ну… наверно, или что-то в этом роде, — неуверенно ответил Джессвел.

— Ну напортачишь, с кем не бывает — иди да покайся, — на последних словах Лирэй передразнил Крэйвела.

Джессвел улыбнулся. Он не стал развивать тему покаяния, помня, что Лирэю она не приятна. Но ренегат сам это сделал.

— Джесси, сходи к Крэю, передай, что я на днях отправлюсь в Морицор, — сказал он, сокрушенно склонив голову.

Морицор был городом, в котором непосредственно располагался монастырь Ронхель. Если уж Лирэй туда собрался, то только с одной целью, снять с монастыря свое проклятье. И разумеется, если он не планировал покаяться, то живым он из города не выйдет.

Джессвел потрясенно взглянул на ренегата. Он боялся что-либо говорить, чтобы не спугнуть то чудо, которое и сам не знал, как сотворил. Лирэй счастливо улыбнулся, видя, как огонек загорелся в глазах Джессвела. Он легонько подтолкнул парня к выходу.

Джессвел влетел в Храм Справедливости прямо на грифоне. Он проигнорировал гневные оклики стражи и ворчание служащих. Крэйвел пытался занять Миносту спаррингом, Джессвел спешился, чуть не упав прямо перед ними.

— Лирэй поедет в Морицор! — восторженно вскричал Джессвел.

Миноста сдержанно зааплодировала. Крэйвел вскинул руки к небесам.

— Свершилось! — воскликнул он.

Кое-кто из паладинов, которые тренировались поблизости тоже поняли, о чем речь, но для них покаяние Лирэя не было многолетним трудом, так что они не могли в полной мере оценить, что такого потрясающего в этих известиях. Джессвела вежливо попросили убрать грифона с тренировочного поля.

Молодой паладин сиял от счастья и гордости.

— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал Крэйвел.

Джессвел впал в ступор, пытаясь припомнить, что такого особенного он ляпнул Лирэю.

— Вроде бы, что я боюсь тоже стать ренегатом, но я не уверен, это ли подтолкнуло его, — ответил он, поразмыслив.

— А ты боишься стать ренегатом? — переспросил Крэйвел.

— Уже нет! — радостно воскликнул Джессвел.

Крэйвел добродушно засмеялся. Что бы Джессвел ни сделал, ему удалось довести до конца дело, над которым Крэйвел с переменным успехом корпел десять лет. Он был рад, что наконец-то смог подобрать Лирэю правильного человека.

Лирэй не упомянул, намерен ли поехать один или в компании. Этот вопрос был открыт. Конечно, Крэйвел ни за что не пропустил бы такое зрелище. На следующий день он отправился в Катакомбы Вингриса, чтобы обсудить с Лирэем его решение. По итогу короткого разговора они даже обнялись. У каждого из них одним камнем на сердце стало меньше.

До Морицора было около двух недель пути. Можно было бы добраться быстрее, если лететь над горными хребтами, но от этой идеи отказались. Лирэй хотел ехать на своем любимом коне, к которому он привязался пуще прежнего. А Крэйвел считал, что Лирэю будет полезно гордо проехаться по официальным трактам королевства, а не прятаться, как он привык. Ренегату будет приятно вспомнить, какого это путешествовать по родным землям, ничего не боясь и не стыдясь.