Хьола и Джессвел проходили обучение в разных монастырях, так как послушников разделяли по полу, они страшно соскучились друг по другу за пять лет обучения, воссоединились буквально месяца два назад, не более, и теперь не переставали с горячим интересом рассказывать друг другу все, что накопилось у них на душе за это время.

Миносте же и Крэйвелу рассказать друг другу было особо нечего. Очередной убитый некромант или демон, вскрытое логово окультистов — все это перестало быть для них чем-то стоящим внимания. Их разговор уплыл в старческое ворчание на тему того, каким разнузданным нынче стал паладинский орден. Фелисия же в свою очередь жаловалась на инквизицию, которая не дает продохнуть магам, и поделилась планами организовать собственную академию магии.

Крэйвел был рад тому, что Фелисия решила осесть, ей для этого не хватало только ресурсов, как финансовых, так и административных, но это дело наживное. Амбициям волшебницы стало тесно в рамках походной жизни со сплошной неопределенностью впереди. И Фелисия, и Крэйвел понимали, что их путям пора расходиться, но пока еще они были не готовы к этому. Они провели вместе десять лет, ни с кем еще Крэйвел не дружил так долго. Рано или поздно все его друзья, найденные в походах, куда-то да терялись. Оседали в городах, покидали королевство, пропадали без вести, умирали. Как правило, на все эти процессы уходило от пары дней до пары лет.

Болтовня не утихала до глубокой ночи, а после нескольких часов сна наступило очередной утро. Хьола и Джессвил, все еще не отвыкшие от монастырского расписания встали очень рано, их уже не было в своих комнатах. Крэйвела из постели пришла выковыривать Фелисия. Каждое новое утро давалось паладину все тяжелее и тяжелее. Он лежал, глядя в потолок, и не мог найти в себе сил, чтобы встать. Сон больше не приносил ему прежнего отдохновения.

Волшебница заботливо принесла ему бодрящего чая.

— Может быть, тебе тоже стоит завязать со своими странствиями? Поселю тебя в своей академии, будешь моим студентам про демонов да темных магов рассказывать, — сказала волшебница, на что получила тяжелый вздох.

Они уже поднимали эту тему ранее. Крэйвел слишком отвык от оседлой жизни, и просто не мог привыкнуть к монотонно тянущимся дням в одном и том же месте. Он не видел себя в мирной обстановке. Зачастую паладины, дожившие до тех лет, когда продолжать свой извечный бой со злом уже здоровье не позволяло, где-то поселялись, получали от храма пенсию, и доживали свои дни в мире и покое. Но до старости доживали буквально единицы. Одним из таких был настоятель Орних. Он тоже предлагал Крэйвелу остаться в Нершере и стать одним из наставников, тот даже пробовал. Но его хватило ненадолго. Как только появились новости о братьях-ренегатах, он тут же сорвался с места и, извинившись перед Орнихом, отправился вдогонку.

— Нужно покончить с этими двумя! Я не упокоюсь с миром, пока они топчут эту землю, — сказал Крэйвел Фелисии.

Паладин сел на кровати и принялся пить чай. Вскоре за ним зашла Миноста. Увидев, что Фелисия уже разбудила его, она лишь понимающе улыбнулась этим двоим и пошла искать младших. Она понимала ту усталость, с которой Крэйвел просыпался каждое утро. Понимала она и стоическое терпение Фелисии, которая даже по истечении десяти лет находила в себе силы нянчится с застарелыми ранами своего спутника.

Разум человека не был приспособлен к столь долгой жизни. Прожитые года сводили Крэйвела с ума не меньше, чем травмы юности. Последние ослабли благодаря стараниям Фелисии, но порой все же давали о себе знать, особенно вблизи братьев-ренегатов. Стоило Крэйвелу выйти на след, и призраки Ронхеля снова начинали ворочаться в его душе.