— Ты не в курсе, зачем им кристаллы? — спросил он.

Он имел в виду, как самого Солигоста, так и Фринроста — его брата. Эти двое действовали обычно вместе: где один, там и второй.

— Нет, меня в эти детали не посвящали. Мы не поладили, знаешь ли, — ответил ренегат.

Крэйвел снова понимающе закивал головой, с Фринростом было очень сложно найти общий язык, похоже, это удавалось только Солигосту, и то не без усилий.

— Как они поживают? Как сам? — буднично спросил Крэйвел.

Его это искренне интересовало, ведь от их состояния зависело и их поведение в бою, а что с кем-то из ренегатов в ближайшее время придется схлестнуться, Крэйвел не сомневался.

Лирэй стал проявлять признаки возмущения, его лицо исказила злобная гримаса и он посмотрел на Фелисию.

— Что такое? — спросил Крэйвел, делая вид, что не понимает, чем Лирэй недоволен.

Фелисия вела себя смирно и не подавала голоса. Она не могла быть на сто процентов уверенной в том, что Крэйвел выйдет из противостояния победителем, так что не спешила сжигать мосты между ней и Лирэем, возможно ей придется с ним мириться.

— Ты, кажется, пришел за Солом. А это — не он, — пояснил Лирэй Крэйвелу, глядя на свою пленницу.

— Я нашел ее здесь. Она хочет уйти, — тем же укоризненным тоном ответил Крэйвел.

— Она останется, — Лирэй попытался продемонстрировать жесткость, но это могло сработать на кого угодно, но только не на Крэйвела.

— Может быть, ты спросишь ее мнение? Хотя бы ради приличия, — предложил Крэйвел.

— У нас с ней будет достаточно времени, чтобы поговорить, — заявил Лирэй уверенно, ни капли не сомневаясь в том, что все будет, как он захочет.

Крэйвел увидел в этом несколько детское подражание Солигосту. Лирэй ведь недавно виделся с ним, и непроизвольно пытался копировать его повадки, завидуя могуществу ренегата, ставшего страшным монстром из легенд Селиреста. Это заставило Крэйвела улыбнуться. Он поразился тому, насколько Лирэй застрял во времени. Он был абсолютно тем же человеком, каким Крэйвел его помнил. Никаких перемен. Никакого прогресса. Паладин предположил, что это общение с древним личем пагубно сказалось на его личностном развитии. Оба застряли в прошлом и, видимо, спелись на этой почве.

— Знаешь, ты ведь тоже мог бы остаться, — предложил Лирэй. — Ты же знаешь, двери моего дома всегда открыты для тех, кто разочаровался в свете Сельи.

— Поэтому Фелисия сидела за запертой дверью? — парировал Крэйвел.

— Ох, вы уже успели познакомиться поближе, как мило! — похоже до этого Лирэй думал, что волшебница сбежала сама и встретилась с паладином случайно.

Едва уловимый отголосок ревности заставил Крэйвела улыбнуться вновь. Фелисия была права, несмотря на почтенный возраст, Лирэй казался совсем ребенком. Очень одиноким ребенком. Почувствовав жалость, погасившую его улыбку, Крэйвел сказал:

— Может быть, лучше наоборот? Покаяние все еще доступно для тебя.

Лирэй в ответ злобно оскалился.

— Даже не заикайся об этом! — рявкнул он. — О каком покаянии идет речь?! Кто перед кем должен раскаиваться, а?!

— Ты намерен провести остаток жизни, выясняя, кто перед кем виноват больше?

Крэйвел понимал, что процедура покаяния — это лишь формальность, которая позволяла паладину снять с себя проклятье Сельи. Все порой совершают ошибки, а проклятье накладывалось автоматически. Иногда оно приводило к несуразицам. Но вот Лирэй, очевидно, придавал процедуре покаяния очень большое значение. И представлял себе это так, будто его швырнут на колени пред престолом самой Сельи, и он будет пресмыкаться перед ней вымаливая прощение. Это было далеко от действительности.

— Меня тошнит от самой мысли служить этой паразитке! — прошипел Лирэй. — Она сломала мне жизнь! И тебе, между прочим, тоже! Всем нам! Если в этой комнате и есть настоящий предатель, то это ты, Крэй! Как ты мог вернуться под ее знамя после всего, что она заставила нас пережить!?