— Не удивительно, что Лир такой злой, — фыркнула она, ренегат частенько нелестно отзывался о Селье, обвиняя богиню в лицемерии.

— Расскажи мне о нем, я уже и не помню, когда видел его в последний раз, — попросил Крэйвел. — Интересно, чем он сейчас живет.

— Своими старыми обидами, — с еще большим презрением фыркнула Фелисия. — Он пытался завербовать меня. Но, видит Селья, по какую бы сторону баррикад я ни была, я не хочу видеть этого нытика в числе своих соратников. Я была так удивлена, когда узнала, что ему больше ста лет! Каждый раз, разговаривая с ним, у меня складывалось ощущение, будто я общаюсь с ребенком! Он постоянно пребывает в поиске родителя, но черт подери, я не готова стать матерью!

Крэйвел рассмеялся, услышав гневную отповедь волшебницы.

— Понимаю, — сказал он. — Пытка нытьем. Такое не каждый сможет вынести.

Тут уже рассмеялась Фелисия.

— Ты бы видел его истерику, когда он выяснил, что я ничего не знаю о Ронхельской Трагедии!

Крэйвел с удивлением и возмущением посмотрел на Фелисию. Волшебница засмеялась.

— Ты узнала об этом только от Лира? — негодовал паладин.

— Вот-вот, именно такое у него было лицо, один в один! — засмеялась волшебница.

Истерик Крэйвел закатывать не стал, но ему тоже было неприятно, что это событие постепенно забывается жителями королевства. Он мог принять тот факт, что обычные обыватели, не вникающие в историю, могли не иметь никакого понятия о событиях столетней давности. Но Фелисия из семьи аристократов, одна из тех, кто выбирал курс, по которому Селирест должен был двигаться в будущее. Игнорирование ошибок прошлого могло привести к их повторению.

Да и просто по-человечески было обидно от такого неуважительного отношения к чужому горю. Ведь столько людей пострадало. Речь шла не только о тех, кто оказался в эпицентре трагедии, но и об их родных, и о испорченных мечтах тех, кто хотел пойти в монастырь ордена добровольцем, но столкнулся соскандалом и передумал, пустив судьбу по совершенно иному пути, возможно менее желанному. Перед глазами Крэйвела всплыл образ Джессвела: «Сколько таких смелых мальчишек не стали героями, которыми мечтали стать?»

Почувствовав, как его снова затягивает в болото воспоминаний, Крэйвел поспешил перевести разговор в другое русло.

— А ты можешь рассказать, что за отношения связывают Лира и Вингриса? — спросил он. — Вряд ли лич стал бы по собственной инициативе заботиться о какой-то незнакомке, оказавшейся в темнице его катакомб. Или скелеты, которые о тебе заботились, были подняты Лиром? Он что ударился в некромантию?

— Некромантия слишком сложная наука для этого болвана, — презрение, которое волшебница питала к своему похитителю, казалось, не имеет границ. — Думаю, это были скелеты Вингриса, но больше мне ничего не известно. Лир все время плакался о том, какой он несчастный, я старалась не проявлять инициативу в разговоре, чтобы не провоцировать новый поток нытья, а сам он о личе почти не упоминал.

Они не спеша брели дальше, незатейливая беседа спасала их от скуки, но никакой особо ценной информации она им не принесла. Казалось, так и пройдет их путь тихо мирно, без происшествий. Но у самого выхода их все-таки встретили. На мосту над дренажным рвом в выжидающей позе стоял мужчина, на вид ему было столько же, сколько и Крэйвелу: чуть меньше тридцати. Хотя их реальный возраст был далек от этой цифры. Высокий, чернявый, кудрявый, одетый в паладинские доспехи старинного образца, но все же целехонькие и опрятные, разве что плаща и шлема при нем не было.

— Вот это встреча! — сказал он в качестве приветствия.

— Лир, сколько лет, сколько зим! — ответил Крэйвел не менее доброжелательно.

Это не выглядело так, будто они настроены враждебно по отношению друг к другу.

— Я так понимаю, ты пришел за Солом, — догадался Лирэй. — Он захаживал. Но уже ушел. Не догонишь. Вингрис открыл ему портал.

Крэйвел понимающе покивал головой.