Паладин - Анна Раф (2025)

Сведения о местонахождении кислотного резервуара были весьма расплывчатыми. Джессвел нанес на свою карту область, где приблизительно этот резервуар должен был находиться. Благо это должна была быть башня, а не какая-нибудь дыра в земле. Они летели на грифонах, опять же пренебрегая безопасностью, но зато имели лучший обзор. На грифонах настоял Джессвел. Рафель хотел ехать на лошади, но в страхе отстать от компаньона тоже пересел на грифона.

Джессвел в их скромном отряде сразу же занял лидерскую позицию. У него была конкретная цель найти кислотный резервуар, собрать о нем всю доступную информацию, по возможности уничтожить. И он собирался сделать это с Рафелем или без него. У Рафеля же была лишь одна цель — выжить. И он боялся остаться в Тундре один, ведь тогда вероятность того, что он сдохнет многократно возрастала. И вернуться в форт он не мог, ведь разъяренный капеллан сразу же с позором его изгонит. Приходилось смиренно следовать за Джессвелом.

Поглощенный собственными мыслями и тревогами, Джессвел долгое время отмалчивался, хотя Рафель неоднократно предпринимал попытки завязать разговор, дабы хоть как-то отвлечься от страхов и разбавить скуку их монотонного полета. Вечером ему все-таки удалось развязать своему спутнику язык, и они разговорились.

Джессвел заинтересовался тем, что Рафель был родом из восточной области Селиреста, где Джессвел никогда не бывал. Рафель обучался в монастыре под названием Гизокс. У этого монастыря была довольно скверная репутация, казалось, настоятелю Гизокса было глубоко наплевать на свои обязанности, ученики валяли дурака и зря проедали церковный бюджет. Рафель описывал жизнь на востоке страны, как небогатую, убогую и скучную. За горным хребтом, что отделял центральный Селирест от восточного, распростерлась пустыня, переходящая в пологое побережье океана. Родина парящих скатов, образ которых так часто использовали паладины. По словам Рафеля, кроме этих скатов смотреть там было больше не на что. В орден он подался ради денег, других причин у него не было.

Рафель расспрашивал Джессвела о его причинах вступления в орден. Он был удивлен, когда Джессвел признался в своих чистосердечных порывах. Без упоминания Солигоста, конечно, не обошлось, и после этого разговор снова зашел о деле братьев-ренегатов. Рафель слушал с интересом и восторгом, не веря в то, что подобные чудеса реально могут случиться с кем-то из его окружения. Он всегда был уверен, что все эти сказки существуют лишь на страницах сильно приукрашенных книг.

— Ну да, кабаки и бордели — не то место, где стоит их искать, — сказал Джессвел к слову о чудесах.

Он хотел поддеть собеседника, но тот, похоже, не понял и перевел русло разговора в область кабаков и борделей. Джессвел пожалел о своей неосторожности. Ему было совершенно не интересно слушать у какой из проституток Парахраста самая сочная грудь. Благо к тому времени, как беседа обрела такой окрас, уже наступила ночь, и паладины стали готовиться ко сну. В этот раз можно было позволить себе привал, они никого не преследовали.

Джессвел потребовал избавиться от любых источников света, чтобы не привлечь ненароком лишнего внимания. Рафелю было очень страшно спать посреди Тундры в полной темноте, полагаясь лишь на бдительность своего молодого напарника, но выбора ему не предоставили. Он завернулся в плащ с головой, пытаясь отгородиться от непроглядной темени. Он поражался тому, как Джессвел не боится нести караул в таких обстоятельствах, и высказал это вслух. Джессвел в ответ постарался успокоить коллегу и заверить, что Тундра не так страшна, как ее описывают в байках. Но он лукавил. Ему тоже было очень страшно.