Холмов, цветущих в зелени, гряды,

85 И с тех холмов зеленых Казентино

Бегут ручьи и падают в Арно…

О них воспоминание одно

88 На краткий миг во мне не замолкает.

Оно ужасней всяких адских мук,

Ужаснее, чем тяжкий тот недуг,

91 Который вечно здесь меня терзает.

Одно воспоминание о тех

Местах, где совершил я тяжкий грех,

94 Является моей ужасной казнью,

И вечной мукой, вечною боязнью

Терзаюсь я за то, что выпускал

97 Поддельные флорины, и за это

Сожжен был я… О, если б отыскал

В Аду я два проклятые скелета

100 Двух братьев… О, Гюидо! Не желал

Я зрелища другого, и его бы

На волны Бранды{179} я не променял.

103 Те призраки, исполненные злобы,

Которые вокруг меня снуют,

Сказали мне, когда они не лгут,

106 Что в Ад сюда один Гюидо сброшен…

Но для чего теперь о том мне знать?

Вот в чем вопрос! Разит меня как нож он.

109 О, что могу в Аду я предпринять,

Чтоб насладиться делом отомщенья,

Когда мои все скованы движенья…

112 О, если б я хотя был легок так,

Чтоб каждое столетье подвигаться

Вперед мог на единый только шаг,

115 То я бы не подумал колебаться

И двинулся б вперед, чтоб отыскать

Во тьме, где души падшие крутятся,

118 Того, кого я должен проклинать,

Хотя окружность адской всей долины

И велика… Нельзя мне забывать,

121 Что все мои мученья и кручины

Чрез двух презренных братьев я узнал.

Подделывать фальшивые флорины

124 Они меня заставили, и стал

Я жертвой их». Но тут спросил его я:

«Не знаешь ли, скажи, кто эти двое,

127 Которые правей тебя лежат,

Один к другому плотно прижимаясь,

И пар встает над ними, колыхаясь?»

130 Он отвечал: «Когда сошел я в Ад,

Они лежали здесь, не поднимаясь,

Не шевелясь. Столетий многих ряд

133 Им суждено остаться без движенья.

Тень первая – Пентефрия жена,

За клевету достойная презренья.

136 Другая ж тень, с которою она

Не разлучаться в бездне сей должна, —

Синона{180} тень: то грек, стыда лишенный.

139 Над ними пар стоит всегда зловонный…»

Тогда одна из этих двух теней,

Услыша приговор бесцеремонный,

142 Ударила врага рукой своей

По животу отвисшему, и брюхо,

Как барабан, вдруг загудело глухо.

145 Но и Адам ответил ей в тот миг

Ударом по лицу своей рукою,

И был удар не легок, и такою

148 Закончен речью: «Если не привык

И не могу я с места подвигаться,

Зато своей рукой, могу признаться,

151 Владею я, и мой удар силен».

И отвечал на то ему Синон:

«Когда при жизни должен был взбираться

154 Ты на костер, тогда твоя рука

Была едва ли столько же ловка,

Как некогда, когда, на диво свету,

157 Чеканил ты фальшивую монету».

«На этот раз ты правду говоришь;

Зато солгал – и ложь все знают эту —

160 Ты при осаде Трои. Замолчи ж!..»

Синон же без ответа не остался:

«Пусть так, пусть я обманывать старался,

163 А деньгами обманывал ты всех.

Я за один сюда попался грех,

А ты зато в таких грехах попался,

166 Которые не снятся сатане…»

И тень с раздутым брюхом отвечала:

«О деревянном вспомни ты коне,

169 Предатель ненавистный! Разве мало

Тебе того, что вся земля узнала,