151 Явились уши, губы, вырос нос,

А у другого вытянулось рыло

И скрылись уши. Видеть мне пришлось:

154 Язык у человека раздвоился,

А жало змея медленно срослось

В один язык – и Дым вдруг прекратился.

157 Дух в гадину позорно превратился

И с свистом в мрак пропасти пропал,

А змей переродившийся сказал:

160 «Пусть здесь Буозо будет пресмыкаться,

Как пресмыкался некогда я сам».

И начал змей презрительно плеваться.

163 Едва лишь веря собственным глазам,

В Аду я видел это превращенье,

И хоть я был смущен, взволнован там,

166 Хотя мой ум от страха был растерян,

Но Пуччьо Шианкато я узнал,

Да, то был он, и в этом я уверен:

169 Из трех теней лишь он не испытал

Мучение того перерожденья,

А в третьей, мрачной тени угадал

172 Я Гверчьо Кавальканте привиденье{140}.

Песня двадцать шестая

Восьмой вертеп восьмого круга. Души коварных советчиков. Улисс и Диомед, погубившие Трою. Рассказ Улисса о путешествии в неизвестную страну.

1 Ликуй, ликуй, Флоренция! Везде

Могущество твое неотразимо;

Известна ты на суше и воде,

4 И даже Ад готов неутомимо

О флорентийских гражданах кричать…

Когда передо мной скользнули мимо

7 Пять извергов, и в них я мог узнать

Твоих граждан, мне сделалось обидно,

Не мог я крика гнева удержать,

10 И за тебя мне стало больно, стыдно…

Когда мои предчувствия не лгут,

Еще ты испытаешь, как постыдно

13 Тебе немало бедствий предрекут

Озлобленные жители из Прато{141},

И их проклятья к худу приведут.

16 К прошедшей славе нет уже возврата,

И если б над тобою, город зла,

Пороков, злодеяний и разврата,

19 Беда, как туча черная, всплыла

В минуту эту – я б не удивился:

Да, на себя, Флоренция, звала

22 Давно все кары… Пусть бы разразился

Гром над тобой, когда осуждена

На бедствия несчастная страна;

25 Скорей бы суд ужасный совершился…

Еще страшнее в поздние года

Казаться будет мне твоя беда.

28 И далее пошли мы… Возвратился

По тем же скатам ментор мой тогда,

Которыми со мною он спустился.

31 Меж безднами и трещинами скал

Уединенный путь наш продолжался,

И в бездну я наверно бы упал,

34 Когда б порой за камни не держался

Руками. Бесконечная тоска,

В тот час, когда вперед я подвигался,

37 Была неотразима, велика,

И я скорблю в минуту эту снова,

Когда воспоминания былого

40 Припоминаю вновь, и обуздать

Хочу свой ум, чтоб Неба благодать

И добродетель – поприща земного

43 Вожатого – не мог я потерять…

Как селянин простой, – в ту пору года,

Когда на небесах начнет сиять

46 Июльский день, и южная природа

Вкруг рассыпает щедрые дары, —

Как селянин следит порой у входа

49 В свой дом, как в небе вьются комары,

Так я следил в вертепе за огнями,

За переливом странной их игры,

52 Когда пришли мы тихими шагами

К окраине, откуда видно дно:

Восьмая пропасть встала перед нами,

55 Где было все таинственно-темно.

Как тот пророк, которого в Вéфиле

Медведицы лесные защитили{142},

58 Смотрел, как колесницу Илии

На небо быстро кони уносили,

И очи Елисея не могли