Нефертити - Мишель Моран (2009)

В пустой комнате бок о бок стояли фараон со своей женой. Свет факелов выхватывал из темноты лишь неясные очертания их фигур и длинный саркофаг покойного принца. Я протянула руки в знак уважения, и моя тетя торжественно и строго кивнула мне, должно быть, вспомнив меня по временам своих нечастых визитов к нам в Ахмим*. Мой отец никогда не брал нас с Нефертити с собой в Фивы. Он хотел, чтобы мы держались подальше от дворца с его интригами и бахвальством придворных. Но теперь в трепещущем свете факелов в гробнице я увидела, что царица всего Египта ничуть не изменилась за те шесть лет, что прошли с нашей последней встречи. Она оставалась все такой же маленькой и бледной. Когда я протянула к ней руки, она оценивающе посмотрела на меня своими светлыми глазами, и мне стало интересно, что она подумала о моей темной коже и необычно высоком росте. Я выпрямилась, и верховный жрец Амона раскрыл «Книгу мертвых» и принялся нараспев читать обращение к богам умирающих смертных:

– Пусть душа моя вернется ко мне, где бы она ни находилась. Найдите ее, Хранители небес. Пусть душа моя узрит мое тело и да упокоится она в моем мумифицированном теле, кое никогда не будет уничтожено и не сгинет без следа…

Я окинула гробницу взглядом в поисках Аменхотепа Младшего. Он стоял поодаль от саркофага и погребальных урн*, которые должны были перенести внутренние органы Тутмоса в загробный мир. Царевич был выше меня и выглядел настоящим красавцем, несмотря на вьющиеся светлые волосы. Я подумала, а можем ли мы ожидать от него великих свершений и подвигов, ведь править должен был его брат? Аменхотеп придвинулся поближе к статуе богини Мут*, и я вспомнила, что Тутмос всегда любил кошек. С ним должна была уйти и его любимая Та-Мяу, чья мумия лежала в отдельном миниатюрном золотом саркофаге. Я осторожно коснулась руки матери, и та обернулась ко мне.

– Они убили ее? – прошептала я, и она проследила за моим взглядом, устремленным на крошечный гробик рядом с саркофагом принца.

Мать покачала головой и, когда жрецы вновь принялись бить в систрумы, ответила:

– Говорят, что после того, как наследный принц умер, она просто перестала есть.

Верховный жрец затянул «Песнь к душе», горькую жалобу Озирису и Анубису. Затем, захлопнув «Книгу мертвых», он провозгласил:

– Благословение внутренних органов!

Царица Тия сделала шаг вперед. Она опустилась на колени прямо в пыль и поочередно поцеловала каждую канопу*. Ее примеру последовал фараон, и я увидела, как он резко обернулся, высматривая в темноте своего младшего сына.

– Подойди ко мне, – скомандовал он.

Но Аменхотеп Младший даже не шелохнулся.

– Подойди! – крикнул фараон, и голос его, стократно усилившийся, эхом прокатился по гробнице.

Все замерли, боясь дышать. Я оглянулась на отца, но он сурово покачал головой.

– А почему это я должен почтительно склоняться перед ним? – возмутился Аменхотеп Младший. – Он бы вручил Египет жрецам Амона, как делал каждый фараон до него!

Я оторопела и прикрыла рот рукой. На мгновение мне показалось, что вот сейчас фараон бросится к нему через погребальную камеру и убьет его. Но Аменхотеп Младший был последним из его оставшихся в живых сыновей, единственным законным наследником египетского престола, и люди ожидали, что он, как и все наследные принцы, достигшие семнадцатилетия, будет коронован в качестве соправителя. Отец его по старшинству останется фараоном Верхнего Египта и Фив, тогда как сам Аменхотеп Младший будет править Нижним Египтом из Мемфиса. Если умрет и этот сын, то отцовский род на этом прервется. Царица быстрым шагом подошла к сыну.

– Ты благословишь органы своего брата, – приказным тоном заявила она.

– Почему?

– Потому что он – принц Египта!

– Но ведь и я тоже! – вспылил Аменхотеп.

Королева Тия угрожающе прищурилась:

– Твой брат послужил этому царству, присоединившись к армии Египта. Он был верховным жрецом Амона, он был представлен богам.