Нефертити - Мишель Моран (2009)

– Разумеется, ты поедешь со мной, – зевая, обронила она. – До тех пор пока не настанет время тебе самой выходить замуж, ты будешь моей старшей придворной дамой.

– Мать не позволит мне одной отправиться во дворец.

– А ты будешь не одна. Она тоже поедет с нами.

– Во дворец! – воскликнула я.

– Мутни, когда ты становишься старшей женой, твоя семья едет с тобой. Наш отец – великий визирь этой страны. Наша тетя – царица. Разве кто-нибудь посмеет сказать «нет»?

***

Посреди ночи у нашей комнаты задержалась чья-то длинная тень, а потом вошла служанка и подняла лампу над головой Нефертити. Яркий свет разбудил меня, и, проснувшись, я увидела профиль сестры, безупречный даже во сне.

– Госпожа? – окликнула ее наша служанка, но Нефертити даже не пошевелилась. – Госпожа! – громче повторила та и взглянула на меня. Я растолкала Нефертити. – Госпожа, ваш отец, визирь Эйе, желает поговорить с вами.

Я быстро села на постели:

– Что-нибудь случилось?

Нефертити не проронила ни слова. Накинув платье, она сняла со стены масляную лампу и прикрыла трепещущее пламя ладонью.

– Что происходит? – спросила я, но она не ответила, и дверь с тихим шорохом закрылась за нею. Я стала ждать возвращения сестры, и к тому времени, как она пришла обратно, луна уже превратилась в тусклый диск, едва заметный на небе.

– Где ты была? – я с трудом вновь уселась на постели.

– Со мной пожелал поговорить отец.

– Наедине? – не поверила я. – Да еще ночью?

– А когда еще спят все эти пронырливые и любопытные слуги? И тогда я все поняла.

– Он не хочет, чтобы ты выходила замуж за Аменхотепа, – сказала я.

Нефертити повела плечами, изображая застенчивость:

– Я не боюсь Кии.

– Думаю, его тревожит визирь Панахеси.

– Я хочу стать старшей женой, Мутноджмет. Я хочу быть царицей Египта так же, как моя бабка была царицей Митанни.

Она уселась на свой тюфяк, и мы погрузились в молчание, озаряемые лишь светом лампы, которую она принесла с собой.

– А что сказал отец?

Нефертити вновь передернула плечами.

– Он рассказывал тебе о том, что случилось в гробнице?

– Царевич отказался целовать канопы. Ну и что? – пренебрежительно отмахнулась сестра. – Какое это имеет значение, если в результате я сяду на трон Гора*? Аменхотеп станет фараоном Египта, – добавила она таким тоном, словно это все объясняло. – И отец уже дал свое согласие.

– Он сказал «да»? – Я отбросила льняное покрывало. – Но он не мог дать своего согласия. Он сам сказал, что принц неуравновешен. И поклялся, что никогда не отдаст свою дочь за такого человека!

– Значит, он передумал. – В трепетном свете свечи я увидела, как сестра легла на тюфяк и укрылась покрывалом. – Ты не принесешь мне сока из кухни? – попросила она.

– Сейчас ночь, – огрызнулась я, даже не дав себе труда скрыть свое неодобрение.

– Я больна, – напомнила она. – У меня лихорадка.

Я заколебалась.

– Пожалуйста, Мутни. Прошу тебя!

Ладно, схожу, но только потому, что у нее лихорадка.

***

На следующее утро наши учителя закончили уроки раньше. У Нефертити не осталось ни малейших следов болезни.

– Но мы не должны утомлять ее, – заявил отец.

Однако мать не согласилась:

– Она должна усвоить эти уроки, если в скором времени собирается выйти замуж. Она должна научиться всему, чему только можно.

Моя мать, которая, в отличие от первой жены отца, не воспитывалась в среде знати, понимала важность хорошего образования – будучи дочерью простого деревенского жреца, она самостоятельно пробивала себе дорогу в будущее.

Но отец только развел руками:

– Чему же еще ей нужно учиться? Она превосходно владеет чужеземными языками, а писать умеет лучше дворцового писца.

– Зато в целебных травах она разбирается хуже Мутни, – возразила мать.

Я с гордостью вздернула подбородок, но отец ограничился тем, что ответил: