Лазурный берег - Кивинов Андрей Владимирович

— Обыскали его? — пнул Переса Троицкий.

Николай быстро наклонился и выудил из карманов Лысяка бумажник, связку ключей и мобильный телефон. Передал Троицкому. Тот раскрыл бумажник, деньги, не пересчитывая, сунул Серову, достал полицейский жетон и удостоверение с фотографией.

— Анри Перес. Детектив,— прочел он.— И жетон как настоящий. Подготовился, сволочь!..

В сердцах Троицкий зашвырнул бумажник с жетоном за борт. Серов с сожалением проводил его взглядом. Пригодился бы жетон-то... Но говорить это шефу под горячую руку не стоило.

— Очухается скоро?..— Троицкий снова пнул Переса.

— Часа через два,— виновато сказал Сергей.— Он в эту тряпку с хлороформом так всосался, что...

— Долго,— топнул ногой хозяин.— Попробуйте его откачать...

— Васька, Егорова ранили! — воскликнул Плахов, наведя на пляж подзорную трубу.

Рогов бросился к окуляру. В трубу было хорошо видно, как на пляже медики выгрузили из пастуховской лодки тело Егорова, уложили его на носилки и потащили к машине с красным крестом.

— Бежим на берег,— крикнул Плахов и первым сорвался с места.

И тут же споткнулся, влетев на скорости в небольшой сугроб. Натурально — на горячем каннском асфальте таяла куча снега. А вон, подальше, еще одна.

Рогов тоже недоуменно остановился. Взял горсть снега в ладонь, приложил ко лбу. Холодный.

— Ладно, бежим! Потом разберемся...

— А сахара, ты мне объясни, зачем нам столько сахара?! — Троицкий метался по яхте, как раненый зверь, пиная стены и роняя предметы. Хорошую вазочку хрустальную разбил, например. Пустячок, а жалко.

— Какого сахара? — удивился Серов.

— Какого, бля, сахара?! — Троицкий с размаху пнул коробку.— Вот этого, мэйд ин Пакистан.

Коробка лопнула, из нее посыпался белый песок,

— Продукты сегодня привезли, и сахара зачем-то... как на оркестр! На хера нам столько?..

Серов удивленно воззрился на коробку.

— Демьяныч, я сахар не заказывал. Точно.

— Нет?!

— Нет... И вообще продуктов не заказывал.

— Так,— остановился Троицкий. Оглядел подозрительно всех подчиненных. Вновь перевел взгляд на порошок.— А что же это такое? Как понимать?..

— Кокаин,— предположил Николай.

— Два пуда кокаина! — ухмыльнулся Троицкий.— На всем их сраном побережье столько не наберется... Ну, на — понюхай на всякий случай.

Николай присел, зашмыгал носом.

— Не, не он — не вставляет... Гексоген, может? Троицкий покрыл пространство четырехэтажным матом.

— За борт, быстро!.. Быстро!!

Сомнительные коробки полетели в воду. А следом за ними — «мясо говядина пять кило, мясо баранина три кило, рис четыре упаковки, масло оливковое литр, масло растительное три литр...».

Раскинувшийся на палубе Лысяк вдруг громко захрапел.

— Угробили шланг, мать-перемать! — чуть не плакал безутешный Пастухов.—Я как знал: угробим!.. И что? Угробили!

Великий путешественник смотрел на ненаглядную гофрированную трубу, как, очевидно, смотрят на собственную отрезанную руку.

— Чего с ним случилось-то? — спросил Плахов.

— Что случилось, что случилось!..— взвился Пастухов.— О стрингер перетерся, наверное. Теперь бегай, новый ищи. Прикручивай потом! Испытывай потом!

— Да я не про шланг! С Егоровым что?

— Да что случится с вашим Егоровым? Воды наглотался, сознание потерял... Все о'кей с ним будет. В клинику увезли. В госпиталь «Святого Петра». Тут недалеко. Хороший госпиталь. Через час на ноги поставят. А вот кто мне за шланг заплатит, а?..

Плахов засопел и полез в карман.

— Ладно-ладно,— испугался Тимофей.— Есть деньги, не волнуйся! Спонсорье в этот раз прогнулось — как березка... Я ж так, из принципа, мать-перемать. Вы вот рыбы обещали подогнать эксклюзивной. Для испытаний агрегата.

— Будет тебе рыба,— пообещал Рогов.— А ты уверен, что с Егоровым нормалек? Нам сейчас в клинику соваться не с руки...