Лазурный берег - Кивинов Андрей Владимирович

— Я их не знай... Не знаю, Но, по информации, они привезут к нему взрывчатку,

— А Троицкий что, быть связан с международными террористами?

— По нашим сведениям, это так. Очень разумным решением,— польстил Егоров графу,— было рекомандировать Плахова и Рогова в Петербург: они там сразу все это и раскрыли.

Эта-то скорость работы оперов-воришек Анри и смущала. Откуда они там могли узнать в своем Петербурге о террористах с Лазурного берега?

— Но какой смысл Троицкому делать вместе с террористами? Мы знаем, что он игорный бизнес, что он бензиновый автозаправка... Но при чем терроризм?!

— А вы, граф, вспомните свои русские корни,— добродушно посоветовал Сергей Аркадьевич.— Для русского человека ведь нету пределов. Сама необъятность пространств формирует таким образом склад наших характеров. Если русский добр, то — вплоть до святости. Если он преступник, то он просто не может отказаться от любого доступного ему правонарушения. Так шельмеца и тянет...

Анри поморщился. Ничего такого особенно русского он в себе не чувствовал, к счастью. Старался всегда себя сдерживать. Иногда, конечно, позволял себе лишнего — ну вот как вчера с Сусанной. Шестой раз был явно лишним. И он утомился, и Сусанна в результате еле ноги могла переставлять. Это что — следствие безудержных русских корней?

— А ваши сведения верны?..—продолжал все же сомневаться детектив Перес.

— Так сейчас увидим! Если взрывчатку получит, все подтвердится. Тогда доложите комиссару и принимайте меры... Вот отсюда обзор хороший. Гляньте в бинокль — как он там.

Перес навел окуляры на «Мрию». И тут же испуганно опустил бинокль. Ну, не испуганно, а от неожиданности — он сразу наткнулся на Троицкого, который точно так же смотрел в бинокль на Анри.

— Он на нас смотрит.

— Осторожный... — протянул Егоров.

Киллеры прогуливались по косе без волыны. «Матрешек, поди, полные карманы»,—подумал Троицкий. Боковым зрением он заметил какое-то движение слева. К «Мрии» от берега шла весельная лодка. Троицкий достал пистолет и направил на лодку. Посудина знакомая. Память у Демьяныча была хорошая: лодку он узнал. В ней в самый первый день на яхту доставляли еду. Только вот поставщик за веслами был другой. Худой и бледный, похожий на насекомое палочника, француз. А туг страшный толстый араб в камуфляжном костюме и в зеленой, мусульманского цвета, бандане. С настолько неправдоподобно зверской рожей, что она уже казалась пародией. Или, опять же, рекламой.

Троицкий на секунду шагнул в каюту- и мгновенно появился с другим пистолетом: с глушителем. Шмальнул в воду: араба окатило задорным фонтаничком.

— Что за птица? — строго спросил Троицкий.

— Вах, что за птица, никакая не птица, клянусь Араратом, просто добрый человек! Не птица — человек, да!.. Заказали привезти на яхту мясо говядина пять кило, мясо баранина три кило, согласно заказу, рис четыре упаковки, согласно заказу, сахар две коробки, масло оливковое литр, масло растительное три литр, согласно заказу, масло...

— Заткнись, ара! — прикрикнул Троицкий.— Не птица... Как тебя зовут?

— Армен, клянусь... Клянусь солнцем, Армен! — клясться Араратом, что его зовут Армен, Вазген не решился. Кощунство бы получилось, да.

Хмыкнул про себя, вспомнив старый анекдот: «Богом клянусь! Детьми — нет, не скажу, но Богом клянусь!».

— В тот раз другой приезжал,— подозрительно глянул Троицкий, не опуская пистолета.

— Морис, да! — вскричал незнакомец.— Это был Морис, клянусь Араратом. Он заболел. Не скажу умер, нет, но — заболел!

— Хорош бакланить! — поморщился Троицкий. От воплей этого «хачика» у него загудела голова.— Давай выгружай... Что в большой коробке?

— Сахар, да! Хороший сахарный песок!

— Открой!..

Вазген послушно открыл коробку. Троицкий глянул:

— И во второй большой сахар?..

— Сахар, клянусь...

— А на хера мне столько сахара, не знаешь?