Алмаз раджи, Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис (2014)

В столовой шторы были опущены, а мощеный известняковыми плитами пол был только что сбрызнут водой. Мадам Депрэ в легком пеньюаре сидела в кресле и, по-видимому, дремала – глаза у нее были полузакрыты. Но как только скрипнула дверь, она встрепенулась и сделала вид, что читает книгу, лежащую у нее на коленях. Она ужасно любила вздремнуть в свободную минутку.

Доктор торжественно, по всем правилам, представил ей Жана-Мари.

– Надеюсь, что ради меня вы полюбите друг друга.

– Да он прехорошенький! – удивилась Анастази. – Подойди поближе, малыш, дай я тебя поцелую.

Взбешенный доктор вызвал жену в коридор и задал ей головомойку.

– Да ты что, рехнулась, в самом деле! – свирепо зашептал он. – Где же этот ваш пресловутый женский такт? Ты обращаешься с маленьким философом как с младенцем! Говорю тебе: к этому существу надо относиться с уважением, а не надоедать поцелуями, будто он такой же, как все прочие дети.

– А я-то думала угодить тебе! Ну хорошо, хорошо, больше не буду…

Обезоруженный смирением жены, доктор принялся извиняться.

– Конечно, я очень хочу, чтобы он был принят в нашем доме как родной, – говорил он, – но только, пожалуйста, милая, не лезь к нему с этими никчемными лобзаниями. Это совершенно некстати! Держи пока язык за зубами да присматривайся, как я с ним обращаюсь!

Анастази в точности исполнила совет мужа. И что же? На протяжении вечера он сам трижды обнял мальчика и вместе с тем так путал его, сбивая с толку ни с чем не сообразными вопросами и замечаниями, что у того в конце концов пропал аппетит. Однако Анастази и не подумала воспользоваться этими наблюдениями и отомстить мужу: дескать, сам хорош, нечего сказать! Наоборот, она всячески старалась заглаживать его неловкости, чтобы они не произвели тягостного впечатления на ребенка, а когда Депрэ перед сном вышел в сад подышать свежим воздухом, она подошла к Жану-Мари и взяла его за руку.

– Тебя не должно ни пугать, ни смущать несколько странное поведение и речи моего мужа. В сущности, он добрейший человек на свете и такой умный, что иной раз его трудно понять. Ты скоро привыкнешь к этому и полюбишь его, как любят все, кто его знает… Потому что его невозможно не любить! А обо мне ты вообще не беспокойся. Я не буду надоедать тебе и постараюсь, чтобы тебе жилось у нас хорошо. Надеюсь, мы станем добрыми друзьями. Ученостью я не могу похвастать, но сердце у меня доброе. Ну, поцелуй же меня!

Мальчик вдруг потянулся к ней, Анастази приняла его в свои объятия… и совершенно неожиданно залилась слезами. Расчувствовавшись, она уже с материнской любовью смотрела на приемного сына, нежно прижимая его к груди. Эту сцену и застал доктор.

Жена опять поступила не так, как следовало бы! Депрэ уже произнес было грозным голосом: «Анастази!..» – но она взглянула на него с улыбкой, и, подняв палец, остановила мужа.

Доктор прикусил язык и, приоткрыв рот от удивления, стал следить за тем, как Анастази уводит мальчугана в его комнатку в мезонине.

4. Воспитание философа

Жизнь семьи вошла в колею и потекла по-прежнему гладко и безмятежно. Утром Жан-Мари чистил лошадь и экипаж, помогал по дому, ходил с доктором гулять, а вечером Депрэ занимался с ним естественными науками, латынью и греческим. Мальчик оказался тихого и спокойного нрава, держался скромно, делал все, что от него требовали, но учение шло туго.