Солигост, хоть и был готов к бою, не спешил начинать, он словно ждал чего-то. И вскоре всем стало ясно чего. Крэйвел услышал потрясенный вздох со стороны Фелисии и тихий звук шагов, когда Лирэй в таком же потрясении отступил от Фринроста. Солигост лишь движением глаз дал оппоненту понять, что разрешает обернуться и посмотреть.

Крэйвел увидел, как Фринрост достает фламберг из собственной глотки. Колец и гард у него не было, длинная рукоять плавно переходила в широкое волнистое лезвие. Клинок с трудом вырывался из плена плоти, пуская своему владельцу кровь, та бодрыми ручейками потекла по щекам и шее, пачкая и без того грязную рубашку. Покидая свои причудливые ножны клинок порезал ренегату рот изнутри, награждая кровоточащими ранами на щеках. Очевидно, будь он простым смертным то не пережил бы таких фокусов. Глаза Фринроста заблестели от слез, но ни боли. Без сомнения он проделывал это уже множество раз, такие травмы были для него привычными.

Крэйвела было не удивить подобными выходками. Он лишь с мрачным разочарованием принял тот факт, что Фринрост действительно находится в глубокой одержимости, что делало его куда более опасным врагом. А вот для соратников паладина представление Фринроста показалась шокирующим. Фелисия в ужасе приложила руки ко рту, словно боясь закричать. Само по себе зрелище было не из приятных, но куда страшнее было осознание того, сколь могущественен их противник, раз может позволять себе подобное.

Раны Фринроста довольно быстро заросли, сначала оставив на щеках грубые багряные шрамы, но затем рассосались и они, вернув коже первоначальный вид. Очевидно, у этого ренегата проблем с исцелением не было. Лирэю стало еще страшнее, ведь на эту слабость он рассчитывал. Что делать с противником, который способен на такую регенерацию, он попросту не знал.

Крэйвел повернулся обратно к своему оппоненту. Солигост великодушно дождался этого момента и лишь теперь начал сражение, сделав первый взмах мечом. Лирэй обратил внимание на то, как Крэйвел вел себя в сражении с Солигостом. Он был осторожен и всеми способами избегал ударов. Он знал, что ренегат будет пытаться сделать. Стремясь к не летальным увечьям, он часто ломал своим противникам кости или заставлял их истечь кровью, всаживая меч и не позволяя избавиться от него, блокируя таким образом возможность исцелиться. Если Крэйвел пропустит хоть один удар, он проиграет бой. Солигост вряд ли убьет его, но нельзя было сказать того же о его брате.

Лирэй наблюдал за тем, как начался поединок между Крэйвелом и Солигостом несколько секунд, ровно столько времени было у него, прежде чем Фринрост оклемался после своей неприятной процедуры вооружения. Лирэй старался использовать все свои навыки обороны, это он умел лучше, чем атаковать, но все же Фринрост подловил его и с садистской усмешкой провернул меч у него в боку. Лирэй взвыл и попытался контратаковать. Ему было необходимо вынудить противника освободить рану прежде, чем он истечет кровью. Но Фринрост ясно давал понять, что он скорее позволит отрубить себе руку, чем вытащит меч добровольно. Отрубить ему руку у Лирэя так и не получилось, в последние мгновения, прежде чем потерять сознание, он с ужасом всматривался в лицо оппонента. Казалось, они снова были в Ронхеле, по сторонам была знакомая обстановка, в голове ревел голос безумного настоятеля Нарвара, — «Лирэй Давильнис убит!»

В Ронхеле Лирэй всегда проигрывал в спарринге с Фринростом. Он знал, что его вылечат, но боль сводила с ума. Это происходило изо дня в день. Они сами себе были палачами на этих спаррингах, нанося страшные травмы, получая их в ответ. Это всегда было жестоко, но сейчас Лирэй отчетливо видел, что Фринрост наслаждается его болью. Он больше не был тем человеком, которого Лирэй помнил. Фринрост, который сразил его сейчас, не подойдет после спарринга с извинениями и ободряющим словами, не даст фору в следующем поединке, нет — он выпотрошит живьем и насладится этим.