Узнав это, Фелисия ечуть смягчилась в отношении Лирэя, их вечное противостояние стало приобретать все больше оттенков игры и растеряло прежнюю агрессию. Крэйвел этому несказанно радовался. Установив друг между другом доверие, все трое смогли наконец-то вздохнуть спокойно и путешествовать в комфорте.

Крэйвелу удалось уговорить Лирэя на спарринг. Они сражались прямо на скате, стремясь сбросить друг друга, а Фелисия левитацией ловила проигравшего. И наконец-то сбылась мечта Лирэя, Фелисия согласилась его лечить. Вообще-то Крэйвел тоже мог лечить раны Лирэя, но тому было неприятно прибегать к магии Сельи.

Волшебница была порядком удивлена тем, насколько беспощадными оказались эти поединки, несмотря на то что являлись тренировочными. Двое паладинов нисколько не стеснялись наносить друг другу довольно тяжелые травмы, за которые на каком-нибудь турнире могли и дисквалифицировать. Это было последствием ронхельского воспитания. На тренировочных спаррингах в этом монастыре послушники бились до тех пор, пока один их бойцов не падал без сознания.

Лирэй всегда был плох в этом. Он боялся. Боялся проигрышей, боялся боли, боялся травм, боялся лазарета. Если для Крэйвела его персональным адом стала темница Ронхеля, то для Лирэя им стало ристалище. Сейчас, когда рядом по крайней мере была целительница, не страдающая садистскими наклонностями, он чувствовал себя несколько увереннее, но все же его нервозность была очевидной. Он часто использовал щит и полагался в бою больше на него. А вот Крэйвел щит вообще не носил, ему было трудно уследить за обеими руками сразу, поэтому он использовал только одноручный меч.

Фелисия была посредственным целителем, ей не хватало знаний о человеческом теле, но она с большим интересом училась на ходу. Крэйвел и Лирэй не позволяли себе ломать друг другу кости, потому что даже у самых хороших целителей уйдет масса времени на восстановление костей. Но вот ушибы и гематомы давались Фелисии легко, с колотыми и резаными ранами она тоже справлялась, пусть и не без труда.

На границе между Селирестом и Тундрой решили сделать остановку. И набраться решимости, прежде чем идти дальше. Их лагерь на пожухлой опушке леса открывал вид на бескрайние просторы Тундры. Как и говорили Фелисии паладины, там не было вообще ничего, ни кустика, ни деревца, ни зверя, ни птицы, ни травинки, даже лишайники и те не виднелись, только камень и лед. Здесь все еще стояла ранняя весна, на местных деревьях только появились почки, местами лежал снег.

Фелисия осматривала эту пустошь и понимала, что ей страшно идти дальше. Тундра была землями темных магов, там творились страшные вещи. По крайней мере, со слов инквизиторов, жрецов и менестрелей. Да и то, что паладины рассказывали о клятвопреступниках, с которыми им предстояло сражаться, не вселяло уверенности в победе. Фелисия сомневалась, стоит ли ей идти дальше. Она понимала, что уже подписалась на эту авантюру, поворачивать назад попросту подло, но на кону стояла ее жизнь.

Она огласила свои сомнения. Крэйвел отнесся к ним с пониманием и даже поддерживал волшебницу в ее желании покинуть их скромный отряд. Она не являлась боевым магом, пользы от нее было не много, она присоединилась к нему просто из интереса. Рисковать жизнью волшебницы Крэйвел считал неуместным. Лирэй же напротив рьяно протестовал против ее ухода, он рассчитывал на ее помощь, в частности на лечение. Когда волшебница заикнулась, что подумывает уйти, он воспринял это, как предательство. По отношению к Лирэю Фелисия испытывала только безразличие, но она очень переживала за Крэйвела, его миссия была тяжела, а Лирэй такой себе помощник.

Фелисия дала себе срок до утра, чтобы определиться, а пока она бродила по каменистой местности и осматривалась. Она словно пыталась мысленно подружиться с Тундрой и привыкнуть к ней, чтобы меньше бояться. Ее любопытство вскоре открыло путникам кое-что интересное. Фелисия позвала Крэйвела и Лирея взглянуть. Голос девушки звучал крайне взволнованно.