Вингрис в дискуссии практически не участвовал, подавая голос лишь тогда, когда речь заходила о чае, печенье или убранстве. Он, подобно Вторнику, был поглощен бытовыми хлопотами, и они казались ему крайне приятными. Он объяснял это тем, что столь могущественным магам нужно было как-то развеиваться после длительных и кропотливых исследований, которым они уделяли годы, а порой целые десятилетия.

Древний лич был убежден в том, что Крэйвела сгубили не пережитые трагедии, и не долголетие, к которому тот был не готов, а трудоголизм. Крэйвел не умел отдыхать и расслабляться, всегда был занят исполнением своего паладинского долга. Конечно, тут впору было свихнуться. Древние маги находили время и делу, и потехе, в этом и заключался секрет их устойчивости к разрушительному воздействию времени.

Вингрис так же посвятил Джессвела в дальнейшие планы своего друга-паладина. Лирэй отправился в Тундру, чтобы лучше изучить то, что там вообще творится. Эту попытку отвоевать себе немного хорошей земли темные маги с треском провалили. Но следующая может оказаться более успешной. Лирэй счел, что Селирест больше не может себе позволить игнорировать проблемы своих соседей.

Лирэй и его друзья смогли выйти из бойни без потерь, но в следующий раз им может повезти меньше. Желанной славы и почестей, правда, Лирэй не получил. Никто бы не поверил, что он удержал фронт в одиночку, а его сотрудничество с некромантом, древним личем и волшебницей сомнительной репутации было информацией не для широкой огласки.

Множество других тем было так же поднято за этим чайным столом. Столь же много вещей они так и не успели обсудить. Но Джессвел обещал, что еще вернется в Акреф, так что решил, что пора прощаться, пока его не потеряли близкие. В Катакомбах Вингриса он узнал все, что хотел. Оставалось только разобраться с пропажей Хьолы.

В Акрефе он провел еще один день, после чего, попрощавшись с домочадцами, отправился в Сели-Ашт. Еще один долгий одинокий полет. Джессвел понял, что ему совсем не нравится странствовать без компании. Он с тоской вспоминал те времена, когда их отряд насчитывал пятерых человек и коня, хотелось вновь обрести интересных спутников. Но пока никто не подворачивался. Месяц дороги Джессвел развлекал себя похабными песенками, а по ночам страдал от дурных снов и панических атак, с которыми некому было помочь справиться.

В Храме Справедливости Сели-Ашта Джессвел сразу же спросил про Хьолу. Квартирмейстер сказал, что освободил ее комнату еще в середине зимы, в связи с тем, что паладинша перестала приходить. Ее латы и походное снаряжение так и осталось храниться в оружейной. Джессвел пришел в ужас. Никто во всем храме не знал, куда подевалась его подруга. Многие ассоциировали ее исчезновение с вмешательством инквизиции или заказным убийством, так как девушка многим в столице встала поперек горла. Вот так вот, Джессвел уехал в Парахраст на верную смерть и выжил, а Хьола сгинула в этом с виду комфортабельном серпентарии.

Эти новости подкосили и без того тревожного паладина. Он устал после длительного пренеприятнейшего перелета, скорбь по погибшим все еще душила его, а тут еще и исчезновение лучшей подруги. Завидев паладина в столь подавленном состоянии, жрецы поспешили напоить его успокоительным и уложить спать. На утро ему стало лишь чуточку лучше.

Пока Джессвел болтался по храму и предавался печали, пытаясь придумать, что ему делать дальше, его заприметил паладин, который явно большую часть жизни проводил по уши в административной работе, а не в боях. Он подошел к Джессвелу и поздоровался. Тот сморщился при виде пижона. Он был одет не в латы, а в светский наряд, по мнению Джессвела, чрезмерно вычурный для паладина, кроме того, от него пахло дорогими духами.