Это было довольно изобретательно и зрелищно, публика веселилась и ревела от восторга. Поддавшись общему настроению, Джессвел пролетел вдоль магической стены, отделяющей зрителей от участников турнира, и раздал всем воздушные поцелуи. Он уделил особое внимание дамам, рассевшимся в роскошных ложах, но те ответили ему убийственным холодом.

Дальнейшие бои проходили исключительно парно. Претендентов на победу осталось всего восемь и с каждым раундом уменьшалось вдвое.

Джессвел уверенно шел к победе, находя к каждому оппоненту индивидуальный подход. Он отличался находчивостью и считал это заслугой своего происхождения. Высокородные паладины были слишком скованы рамками привычного, слишком зашорены правилами. Дело было не в том, что они находили какие-то вещи неприемлемыми, просто их никто не учил мыслить нестандартно. Никому из них не пришло бы в голову спрятаться в горе трупов во имя выживания, притвориться мертвым ради сближения с врагом, воспользоваться неоднозначностью или брешью в правилах. Джессвел придерживался здорового оппортунизма в бою, не гнушался уловками и блефом. А его оппоненты пытались соблюдать турнирный протокол. Они были здесь ради публики, Джессвел — ради победы.

Разгоряченный духом соперничества и воодушевленный успехами, Джессвел пришел к финальному поединку полным сил и азарта, несмотря на то что турнир продолжался весь день и уже был вечер. Его глаза горели, он вызывал впечатление удалого и неутомимого бойца. В это же врем его противник был вымотан и пессимистичен. Да, он был одним из лучших на этом турнире, но это никак не помогало ему в противостоянии кому-то вроде Джессвела, сообразительного и целеустремленного.

Хоть это и был непростой бой для Джессвела, он нисколько не сомневался в своей победе. Он уже знал, с кем имеет дело, противник был для него совершенно понятен. Кроме того, за все время подготовки к турниру и самого турнира Джессвел так и не раскрыл свой маленький козырь, который припрятал специально для финалиста.

Поиграв с оппонентом несколько минут в поддавки, Джессвел сменил руку. Противник переменился в лице и раздосадовано вздохнул, он не умел сражаться с левшами, не довелось научиться. Будь на его месте афелешец, копейщица из Тассвана или кто-то с выучкой подобной ронхельской, такой трюк не прошел бы, ведь эти паладины были натасканы на поединки именно с людьми. Впрочем, Джессвел и не стал бы рассчитывать на смену руки, будь так. Но он знал своего противника и без стыда использовал свои преимущества против его слабостей. Ему, конечно, попытались оказать сопротивление, но это было безнадежно, Джессвел закончил сражение тремя ударами меча, которые его противник не сумел отразить и моментально потерял все очки, отчитывающие его приближение к поражению.

Джессвела торжественно объявили победителем турнира. Это вскружило ему голову. Кто бы мог подумать, что впервые на турнире ему доведется побывать, не зрителем, а участником, да еще и выйти победителем! Он с удовольствием купался в овациях и принимал поздравления. Он не стал прибедняться, из вежливости заявляя, что его оппоненты, несмотря ни на что, были впечатляющими противниками и достойно сражались, он признавал свое превосходство и не собирался подвергать этот факт сомнению.

Когда закончили с церемониями и люди стали разбредаться и кучковаться, чтобы обсудить турнир, Джессвел увидел, что заприметившаяся ему красавица, как и прочие знатные снобки, занята утешением его проигравшего оппонента. Дамы поглядывали на Джессвела с укором, осуждая за эту непрошенную победу, словно он нарушил какой-то негласный этикет, в соответствии с которым благородный рыцарь не мог проиграть простолюдину. Джессвел должен был уступить, но не понял этого, будучи несведущим в порядках местной знати. Он был пришлым чудаком по их представлениям и ненароком поломал им правила игры.