От души выругавшись, Крэйвел снова сбежал. Видеть, как прекрасная волшебница корчится от удушья и постепенно превращается в измученного смердящего самоубийцу было невыносимо. Пробежав по тому же маршруту, что и в прошлый раз, Крэйвел осел на пол в одной из комнат. Он уже довольно сильно устал. Бессонница, безумие и скудный паек скверно сказывались на выносливости. Он уже понял, что вряд ли сможет довести свое дело до конца. Какой смысл искать Солигоста в таком состоянии? Разве что с целью опозориться. Но нужно хотя бы вывести пленницу отсюда.

Он посмотрел в сторону коридора, который вел к темнице. Волшебница стояла там и озадачено смотрела на паладина, за ее спиной маячил призрак висельника. Светлячок, призванный паладином, горел ярко, так что все отлично освещалось, и Крэйвел даже не мог решить, что хуже: видеть галлюцинации во всех деталях при свете или не видеть большую часть отвратительного уродства.

Поняв, что Крэйвел смотрит на нечто за ее спиной, девушка обернулась. Крэйвел пронаблюдал за тем, как она с полным безразличием и непониманием таращится прямо в лицо бьющемуся висельнику и потрясенно помотал головой. Девушка не видела того, что видел Крэйвел, ее безмятежность на фоне этого кошмара казалась паладину гротескной. Давно у него не было настолько тяжелых приступов.

Крэйвел ощутил, что ногам мокро, словно он наступил в лужу, хотя он был в латных сапогах. Вонь темницы, в которой не убирали месяцами стала невыносимой, он снова затряс головой и сполз по стене на пол. Из его рта снова полилась ругань. Волшебница не побоялась подойти поближе и присесть рядом. Она проверила наличие на нем чар, которые сводят его с ума, но ничего не обнаружила.

— У тебя галлюцинации? — уточнила она, пытаясь понять, в чем проблема.

— Угу… — выдавил Крэйвел.

Его совсем скрючило, он жмурился и закрывал уши руками, пытаясь абстрагироваться от навязчивых образов. Волшебница задумалась на некоторое время. А затем пошарилась в походной сумке, которую у нее не забрали, рука нашла кусочек душистого мыла. Так как она не могла колдовать в кандалах, приводить себя в презентабельный вид приходилось вручную, благо ее пленитель позволял ей это в надежде, что хорошее обращение склонит волшебницу на его сторону. Девушка поднесла кусочек мыла к лицу паладина. Он ощутил приятный свежий запах, слегка отдающий цветами. Вонь темницы отступила, а вслед за ней постепенно сошли на нет и другие видения. Продышавшись и восстановив связь с реальностью, он сел прямо и взглянул на волшебницу с мылом в руках. Приятный аромат удивительно легко привел его в чувство.

— Находчиво, — оценил он, — спасибо… Фелисия, — сказал он неуверенно, опасаясь, что расслышал ее имя неправильно.

Она улыбнулась и села рядом. Кусочек мыла отправился обратно в сумку. Кажется, волшебница никуда не торопилась. Это удивляло паладина. Казалось бы, долгожданное спасение, она должна рваться на волю изо всех сил, но Фелисия была спокойна, будто у себя дома.

— Крэйвел Кримариф, — представился паладин.

Обычно было принято оглашать название монастыря, в котором обучался паладин. Оно служило второй фамилией, но Крэйвел и в здравом уме не всегда решался его произнести, а сейчас это было ему строго противопоказано. Название монастыря вертелось на языке так же навязчиво, как висельник в петле. Крэйвел понимал, что, произнеся его вслух, снова сойдет с ума. Волшебница не задала больше никаких вопросов, Крэйвел был благодарен ей за тактичность.

— Вряд ли ты пришел за мной, — сказала Фелисия. — Что привело тебя сюда?

— Я ищу ренегата по имени Солигост, — ответил Крэйвел. — Это он посадил тебя в темницу?

— Нет, — несколько удивленно ответила Фелисия. — Клятвопреступника, который заточил меня здесь, зовут Лирэй.

— Ох…