— Немедленно покинуть крышу! Всем спуститься в убежище! — по ушам бьёт малоразборчивый небесный глас.

Особо никто не пугается. Что он сделает? Пошумит, да улетит.

— Приказ генерального! Всем покинуть крышу! Иначе открою огонь на поражение! — из открытой двери показывается десантный офицер с шальными глазами.

Кто-то сильно смелый из несовершеннолетней молодёжи показывает ему палец. Средний.

— Ах так!

Без мегафона офицера никто не слышит. Зато видят, как в его руках материализуется штурмовая винтовка необычной конструкции.

Сухой треск выстрелов тоже никто не слышит. Однако падают подстреленные, хватаясь за поражённые места, пачкая руки красным. Дерзкий юноша, показавший палец, — самая первая жертва. Катается по крыше от боли.

Только после огневой атаки до некоторых, а затем и до всех, доходит, что неисполнение своих приказов генеральный без внимания не оставит. И всем сёстрам и братьям отвесит по серьге. Тяжёлой, обидной и болезненной.

Кое-как ползут до выхода раненые пейнтбольными шариками. Серьёзной травмы от такой пули не получишь, но синячища созреют знатные и живописные.

— Их ещё на работе штрафы ждут, — ухмыляюсь злорадно, когда рассказ окончательно сменяется хихиканьем.

— А как ты узнаешь, кто есть кто? Я, например, на крыше не была.

— Очень просто. По наличию синяков и следов краски. Она долго не смывается.

Зарываюсь в неё всем лицом. Осмысленные разговоры властно обрываются основным инстинктом.

27 июля, вторник, время 09:50.

США, Флорида, Космический центр Кеннеди.

Узкое совещание, куда пригласили Майкла Веклера как признанного эксперта по русским, началось ровно в девять. Не пригласить его не могли, вчера космический мальчик Колчин заявил о себе на весь мир. Факт успешного полёта ракеты новой конструкции и с оригинальным способом запуска игнорировать невозможно. Даже их американские СМИ сдержанно, но сообщили об этом. Парадоксальным образом Колчин обеспечил Веклеру вес и карьеру своими достижениями.

Собственно совещание началось только что. Перед этим собравшаяся дюжина специалистов внимательно отсмотрела всю информацию из всех источников. С сообщениями СМИ покончили быстро, а вот данные наблюдения со спутников изучали внимательно. Некоторые эпизоды по несколько раз. Ракета на орбите совершила целый ряд манёвров. Возвращение на Землю тоже всех настораживает. Пусть удалось только частично, но сама попытка означает очень многое.

Всеобщее недоумение вызывает фрагмент перехваченного голосового сообщения. Затем недоверие к версии пилотируемого варианта. Веклер солидарен с недоверчивыми.

— В пользу такой вероятности говорят довольно сложные манёвры, — Чарльз Брендон, один из заместителей центра, лукаво улыбается. — А также услышанные вами переговоры.

— Речь с корабля явно синтезированная, — Алоиз Ремплинг, брюнет с залысиной спереди, по наблюдениям Веклера, самый яростный скептик по отношению к русским достижениям. И русским вообще.

В данный момент с ним можно было только согласиться.

— Это говорит лишь о том, что русские овладели технологией нейросетей, но это давно известно, — продолжает Ремплинг. — Все манёвры легко совершить по заложенной программе и командам из ЦУПа. Мы это делали ещё лет двадцать назад.

«И русские делали, уже сорок лет как», — вслух говорить Веклер не стал. В присутствии Алоиза русских лучше не хвалить даже невзначай. Но отсидеться ему не суждено. Только не сегодня.

— Майк, ты что скажешь? — Брендон обращается напрямую к нему, и он сразу становится средоточием общего внимания.

— Присоединюсь к мнению Алоиза. И по совершенно другим соображениям.

— Будет интересно, Майк, — роняет модератор совещания.

— Во-первых, не соответствует традициям. Сначала полагается отрабатывать до полной надёжности беспилотный вариант. Это общая практика. Для второго аргумента надо представлять психотип мистера Колчина.