Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

— Если позволите, — вновь вмешалась Лина. — Вы весьма… стройный по телосложению. Поэтому в вашем случае лучше использовать многослойность, например, футболку и кардиган сверху. Брюки поискать свободного покроя, у нас как раз есть пара удачных моделей с манжетой у щиколотки. Низ и верх мы сделаем контрастными, а ремень подберем из красной кожи. Он «разобьет» длинную вертикальную линию. Обувь вам нужна?

— Нам все нужно, Лина, — ответил я. — И где вы были всю мою жизнь, когда я одевался не пойми как?

Девушка слегка улыбнулась, но так, чтобы дать понять, что дальше этого магазина (или, скорее, бутика) наше общение не уйдет. Нет так нет, не то чтобы я сильно и хотел, конечно.

— Рехон, пройди вот сюда, пожалуйста. Спокойнее, это зеркало, просто большое. Ты уже подобное видел. Закройся шторой и пока раздевайся, сейчас принесут одежду.

Лина со скоростью электровеника уже поставляла штаны, свитеры, рубашки, оставляя их на напольной стойке для вешалок. Я же подавал Рехону вещи, чувствуя себя Ричардом Гиром из старого фильма про проститутку, которой повезло. И надо отметить, что сыну Васильича решительно шло если не все, то очень многое. Вот он выглядит как английский денди, только что приехавший с крикета. А теперь как аристократический лев с обложки «Vogue», небрежно выскочивший из Роллс-ройса за сигаретами. Или вот как молодой и богатый американец, который щурится от яркого калифорнийского солнца на игре в гольф.

Короче, Рехону очень шли дорогие вещи. И изнаночник не чувствовал себя в них неудобно или смущенно. Напротив, натянув первую рубашку, рубежник удивленно поднял на меня глаза.

— Она… мягкая. И совсем не колется.

— Будешь хорошо себя вести, купим тебе пижаму из шелка. Так, а это что у тебя под ногами валяется. Господи… Лина, скажите, пожалуйста, у вас есть нижнее белье?

— Да, но хочу напомнить, что оно не подлежит возврату.

— За это не переживайте. И носки.

Спустя полчаса мы все-таки выбрали коричневые, точнее «цвета мокко» штаны, какую-то простую и жутко дорогую футболку, теплый бежевый кардиган на двух пуговицах и лоферы на плоской подошве. Правда, Рехон тут же начал пытаться засунуть за тот ремень из красной кожи нож и прочие свои прихваченные из дома вещицы.

— Нет, тут так никто не делает, — остановил я его. — Лина, можно вон ту сумку?

— Саквояж? — уточнила девушка.

— Да.

— Потом придумаешь место для Слова в этом мире, — шепнул я Рехону.

В итоге все вещи рубежника были сложены в небольшую кожаную сумку. Как сказала бы моя бабушка: «Жених». Теперь можно на любой модный показ, не то что на встречу с отцом.

— Отлично, Лина. Мой родственник пойдет прямо в этой одежде. А прошлую можете выбросить. Сколько с нас?

— Триста девяносто шесть тысяч.

Удар мы выдержали достойно. Рехон лишь потому, что не понимал, о чем идет речь. Серебра он не увидел, значит, дело заключалось в чем-то несерьезном. Я по-другой причине. Когда сумма по предварительным расчетам превысила две сотни, я даже считать перестал. Пусть до конца и не смирился.

Для меня, парня из бедной семьи, который в магазинах всегда четко знал еще до кассы сумму набранных вещей, стоимость казалась колоссальной. Я никогда не понимал людей, которые тратят такие невероятные деньжищи на обычный шмот. То есть ту же одежду из того же хлопка, льна и кожи, которую без напряга найдешь в десятки раз дешевле. Хоп, и вдруг сам стал таким.

В свое оправдание можно было добавить, что я старался не для себя, а для Рехона. Не терпелось увидеть, как перед Васильичем предстанет красивый мужчина, его давно потерянный родной сын. Для этого никаких денег не жалко. Правда, именно в этот момент я еще подумал, что надо будет существенно пересмотреть расходы на еду для грифона. А что? В одном месте прибыло, в другом убыло.

— Ваша оплата прошла успешно, — кивнула Лина, видимо, до последнего сомневаясь в нашей платежеспособности.