Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

Сказал и тут же пожалел. Ведь говорят же, что с пограничниками и таможенниками лучше не шутить. Если, конечно, не хочешь следующие пару часов провести в небольшой комнате, демонстрируя с разных ракурсов свое красивое голое тело. Но ничего не могу с собой поделать. Всегда начинаю шутить, когда дергаюсь.

Наконец Былобыслав махнул мне, чтобы я приблизился, схватил за штанину и мы вывалились в коридор сауны. Я торопливо попрощался и ломанулся на выход. Вот только услышал в спину:

— Матвей, запомните, каждое действие влечет за собой последствие.

— Знаю, — остановился я. — Как-то в восемь лет я попытался украсть на рынке попрыгунчик. Благодаря моему невероятному везению, ничего у меня не получилось. Да еще продавщица оказалась знакомой бабушки. Это был единственный раз, когда меня отхлестали ремнем.

— Жалко, не все уроки проходят так просто.

Я пожал плечами. Тогда мне это простым не казалось. Было больно и очень неприятно. Но больше стыдно. Тогда я был готов провалиться сквозь землю, чтобы не видеть укоряющий взгляд бабушки. Зато с тех пор с воровством как отрезало.

Интересно только, зачем он спросил? Подозревает или чувствует? Тогда бы просто не пропустил. Но ведь этот разговор точно не случаен. У чуров не бывает случайностей.

Я выбрался из сауны и подошел к машине. И только теперь вспомнил про Рехона.

— Все, можно выбираться.

Кощей с позывным Уголек появился прямо передо мной и с наслаждением втянул в себя свежий воздух. Да, едва ли в артефакте хорошая вентиляция. Но меня больше всего интересовал облик рубежника. Струпья и остатки проклятья слетели с него, как пожухлые листья с дерева при сильном ветре. Передо мной стоял самый обычный мужчина, разве что немного худой. И очень похожий лицом на Васильича.

— Что-то не так? — спросил он, одновременно оглядывая все вокруг — машину, сауну, асфальтированную дорогу. Даже нагнулся, чтобы подобрать мокрый пожухлый лист и растер его пальцами.

Вместо ответа я подвел его к боковому зеркалу. И впервые увидел, как Рехон улыбается, ощупывая лицо.

— Что теперь? — спросил он.

— Поедем к твоему отцу. Только по пути купим тебе какую-нибудь одежду. Ты в прикиде Скугги похож на экоактивиста, не получающего гранты.

Глава 24

Рехон сидел на переднем сиденье с легкой улыбкой и с интересом смотрел в окно сквозь прямоугольные солнечные очки. Последние я редко использовал, чаще всего они просто катались в машине без дела. Все-таки погоды у нас не шибко солнечные. Как, например, было и сейчас — небо плотно заволокло тучами, да еще и ветер поднялся серьезный, пронизывающий.

Однако для изнаночника даже подобная «темень» являлась яркой. Ну конечно, он ведь всю жизнь прожил в «светлой» Скугге.

А еще Рехон не переставал удивляться, временами напоминая не умудренного опытом и годами кощея, а молодого мальчишку. Он то и дело спрашивал меня обо всем, что видел. Его интересовало буквально все: деревья, небо, птицы, асфальт, машины, линии электропередач, витрины магазинов, да и сами магазины тоже. Когда мы остановились по дороге купить водички, Рехон все не мог поверить, что все выставленное на прилавках — еда. Учитывая, что заехали мы в самый крохотный продуктовый, представляю выражение его лица, когда он доберется до какого-нибудь гипермаркета.

Впрочем, еда Рехону не особо понравилось. Я набрал ему всяких шоколадок и плюшек, но, откусив разок, кощей выплюнул и принялся полоскать рот. Они показались ему слишком сладкими. Ну да, обожрутся на Скугге своего крестсежа и сидят. Хотя да, у них же даже слово «сахар» нет.

Еще сына Васильича невероятно заинтересовала оборона нашей «столицы». Как он сказал, поселение большое, значит, в страже должно оказаться несколько тысяч воинов, из которых минимум пара сотен рубежников. Пришлось вновь его разочаровать и вкратце, насколько это вообще было возможно, объяснить, как устроен чужанский мир.