Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

— Матвей, куда ты? Я думал, что ты погостишь. После всего, что ты для нас сделал, — поднялся вслед за мной Анфалар. — Ведь мы теперь можем выдержать даже полноценное нападение крона.

От подобных мыслей у меня похолодело внутри. Надеюсь, до этого не дойдет. Не знаю, сработает ли Осколок и собранный мной артефакт против Стыня, но что фекойцы могли отразить нападение небольшой армии — точно. А кучки наемников и вовсе — грязь под ногтями.

— У меня еще есть дела в Скугге. Надо избавить вас хотя бы от части наемников. А потом меня тоже ждут дома.

— Пьяницам привет, — отозвалась Алена. — Как они там?

— Водку кушают, Митину игру на флейте слушают.

— Вот по чему я точно не буду скучать, — хмыкнула Алена.

Я чуть не добавил, что грифону нравится. Но потом вспомнил истерику черта, во время которой он издавал с помощью музыкального инструмента инфернальные звуки, и согласился.

— Хотя с ними было весело, — закончила приспешница.

— Хорошо. Передам привет от первой леди Фекоя. Скажу, что любит и скучает.

— Не смей!

Провожали меня до самых ворот. Разве что Форсварар чуть раньше откололся, чтобы не разложиться на плесень и на липовый мед. Прощались мы с Анфаларом снаружи так, будто не собирались больше встречаться. По крайней мере, правитель даже почти прослезился, тиская меня в объятиях.

— Матвей, я лишь хотел спросить, — Безумец говорил так тихо, что слышал его только я. — Кто теперь Форсварар?

— Кто теперь? — переспросил я. Не потому что не понял, а скорее пытался выиграть немного времени, чтобы придумать нужный ответ.

— Я видел, что с ним было. Он умирал. А теперь жив, здоров, весел и молод. Так не бывает. За все в жизни приходится платить. Какова цена за это нашего нового защитника?

— Скажем так, как только артефакт уничтожат или Осколок истощится, думаю, Форсварар умрет.

— Меня интересует одно: жив ли он теперь?

— Для нас, рубежников, жизнь понятие чуть более объемное и сложное, чем для обычных чужан. Лично для меня он жив.

— Я тебя понял, — ответил Анфалар, хмуро оглянувшись на ожидавшего его защитника. Бог ведает, что творилось в голове Безумца. — И еще… Форсварар почему-то спросил у меня, а не у тебя… Если переместить артефакт, то изменится ли и площадь воздействия защитника?

До меня сразу дошло, зачем тот это спрашивал.

— Скажи ему, чтобы не думал о всяких глупостях. И Афалар, не забывай, теперь ты правитель. И только ты отдаешь ему приказы.

На этой чуть минорной ноте я все же покинул Фекой. Разве что на прощение я еще раз махнул рукой и бодро зашагал к лагерю наемников. Настроение, несмотря на разговор с Анфаларом, на удивление было отличным, если не сказать больше. Я спас Форсварара от неминуемой смерти, подарил Фекою серьезного защитника, который мог справиться с любым рубежником (правда, при этой мысли я снова подумал о Стыне), даже получил пусть и крохотную, но благодарность от Анфалара. С этим тоже все непросто. Чем больше рубцов становилось, тем ощутимее должно было быть «спасибо». Или больше людей, которые его выражали.

Горячий пар вырывался изо рта, изредка налетающий ветер заставлял ежиться, а в воздухе висел горьковатый привкус крестсежа. То ли из-за близости Мертвого леса, то ли съеденного на обед вымоченного корня растения.

Я шел и думал о превратностях жизни. Вчера ты умирал, а сегодня стал сильнейшим существом в городе. Да, не без костылей в виде артефакта, но все же. Неужели и правда рубежники могут обмануть природу? Или та же Скугга смотрела сейчас на меня с некоторым ехидством, понимая, что предначертанного не избежать.

Еще я думал, что за время моего отсутствия в лагере наемников могли произойти какие-то изменения. Не знаю, вдруг господарь вызовет Рехона к себе, и мне придется добираться до Великого Города, искать проклятого кощея там и все такое.