Червь 2 - Антон Лагутин

— Спит? Вдруг она переживает за тебя? Ты не появлялась весь день дома…

— Всё нормально. Она знает, что я могу постоять за себя. Ну что, готов перекусить?

— Ну… — затянул он. — Я…

Ой, бля… Начинается.

— Ну пожалуйста, — не унимался я, лепя из своего лица несчастного ангелочка.

— Я не вправе отказать такой милой девушке. Да и есть хочется.

Другое дело. Захватил наживку и проколол губу крючком насквозь. Теперь никуда не денешься, карасик!

Заходим. Скидываем обувь.

Алу я предлагаю сесть на стул за столом, и чувствовать себя как дома. А сам ныряю в свою комнату. Закутываю меч в свою накидку и прячу под кровать. Прошу крыс остаться в комнате и не мешать мне, на что взамен эти две усатые морды уламывают меня оставить им сочный кусок курицы.

Соглашаюсь.

План у меня простецкий. Ничего сложного, всё банально и просто. Если трудности и будут, то только с крысами. Посвящать их во все тонкости моего ремесла я не стал. Надеюсь, они всё поймут и не полезут топтать всю малину.

Возвращаюсь в большую комнату.

Ал сидит за столом, жадно поглядывая на жареную курицу. Руки на коленях, ноги скрестил крестиком. Стесняется парнишка. Чувствую — будет весело.

Услышав мои шаги, он быстро обернулся.

— А где твоя тётушка? — шепчет он.

— Где тётя? Спит в соседней комнате.

— Мы точно не причиним ей беспокойства?

— Сейчас спрошу.

Я подхожу к двери комнаты хозяйки. Приоткрываю, и в маленькую щёлку шепчу:

— Тётушка Клава, я вернулась… Да? Хорошо… Я не одна… Что ты сказала? Да-да… Хорошо… Мы покушаем и разойдёмся. Хорошо! Я тоже тебя люблю!

Подойдя к Алу, я сказала, что всё зашибись.

Вечер наш. Ночь наша!

Я подхожу к стулу. Ал быстро вскакивает, отодвигает стул из-за стола, и предлагает мне сесть. Вот это сервис. Подобрав подол платья, я усаживаюсь. Скрипнув ножками стула о пол, задвигаюсь вглубь стола. Ал продолжает стоять.

— Присаживайся. Чего стоишь как на приёму у врача.

— У кого?

Да ёбаный в рот!

— Присаживайся!

Он послушно уселся.

Я убрал тряпочку, под которой прятались две лепёшки, два глиняных стакана, две папироски и серебряная коробочка. Попросила Ала заглянуть под стол.

— Что там?

— Доставай!

Из-под стола он выудил ведро с холодной водой. Да-да, я всё продумал! Внутри ведра томились две глиняные бутылки с пивасом. Достав одну, он спросил:

— Что это?

— Сюрприз моему защитнику! Разливай.

Учуяв запах, он довольно улыбнулся. Он прямо весь засиял. Кружки наполнились пенным. В тарелках появились сочные куски курицы и половинки лепёшек.

— Ну что, — сказал я, подняв в воздух кружку, — выпьем за моего защитника!

Засмущавшись, Ал опустил глаза и вкрадчиво улыбнулся. Мы чокнулись, отхлебнули, и только потом накинулись на еду, да так, словно нас неделю голодом морили.

Наблюдая за ним, я радовался. Радовался по-женски. Наконец-то мужик в доме. И я себя спрашиваю: вот откуда эта слащавая хуйня у меня в голове? Мой разум невидимо для меня медленно подстраивался под женский организм, поддаваясь потоку гормонов. Плохо это или хорошо — сказать не могу. Сейчас я ощущаю себя более женственно, уютно, словно нахожусь в своём теле, и это состояние не сравнить с тем, что я испытал в первый раз. Глядя на жадно пожирающего куриную ногу Ала, я испытывал ощущение, похожее на жажду. Организм чего-то требовал. Просил! Зудел, прося расчесать все комариные укусы, поставить ногтем на них крестику. Сунуть изъеденную дерматитом ладонь под струю кипятка.

Что-то я расчувствовался. Надо еще выпить.