Девушке показалось в его взгляде столько отеческой заботы. Она подумала: «А ведь он не на много младше моих родителей. Может, у него с детьми что-то случилось? Почему он так ко мне благоволит? Или просто, хороший человек! Что, разве таких бескорыстных не бывает? Если он богатый, это же не значит, что плохой?

— Я очень рад Вам помочь. И мне не так одиноко будет вечерами.

— А …! Так у Вас нет семьи? — едва сдерживая радость, сказала Тамара Федоровна, косясь на Алину.

— Я разведен.

— А дети?

— Детей у меня нет, — Строгонов направился к двери.

— Я сейчас распоряжусь насчет ужина. Надеюсь, Вы разделите со мной трапезу, — он посмотрел на Тамару Федоровну, давно, определив, что в этой семье женщина принимает решения.

— А Алиночке ужин принесут сюда.

— Я не голодна, — девушка повернулась к матери:

— Идите, конечно, я хочу одна побыть. Голова сильно болит.

Строгонов вышел.

Роман Николаевич бросился к жене с упреками:

— Ты что, Тамара, разошлась! Я не хочу здесь есть. Я домой хочу!

— Если Строгонов разрешит, мы тоже здесь поживем.

— А работа? Мне завтра на дежурство. И вообще, что я тут забыл! Я что, бомж? У меня своя квартира имеется!

Роман Николаевич нахмурился. Было видно, что он ни за что не согласится остаться. Это казалось, совершенно на него не похоже, так как по большей части он был подкаблучник. Но теперь, в нем проснулся бунтарь. Отцу Алины претила вся эта холодная роскошь, да и сам хозяин, какой-то неживой.

Тамара Федоровна с удивлением посмотрела на мужа, но перечить не стала.

— Ладно, поезжай, а я за Алиночкой буду ухаживать. Ты видишь, какая она больная? Не могу же я ее одну здесь оставить?

Роман Николаевич оторопело посмотрел на жену, махнул рукой и пошел на выход.

Тамара Федоровна засеменила за ним.

Внизу в столовой уже был накрыт ужин на три персоны.

Строногов пригласил родителей Алины за стол.

— Если Вы не возражаете, Артем Сергеевич, я бы осталась с дочерью. Ей сейчас очень нужна материнская любовь и забота. Можно мне поставить раскладушечку возле ее кровати? — женщина с мольбой уставилась на хозяина.

— Зачем же раскладушечку? Я Вам выделю отдельную комнату. А что же Ваш супруг? Тоже остается?

— Нет! — почти выкрикнул Роман Николаевич.

— Мне завтра на работу.

— Ну что ж, не смею задерживать. Водитель Вас после ужина отвезет.

— Я бы хотел сейчас уехать, — заторопился отец Алины.

— Как угодно.

Строгонов вышел на крыльцо.

Через большие окна было видно, как он дает распоряжение Виктору.

— Я пошел, — сказал Роман Николаевич. — Давай, смотри тут за дочкой. Звоните мне. Если завтра ей станет лучше, сразу домой! — скомандовал он.

— Ладно, ладно. Не беспокойся. Буду звонить, сообщать, как у нее самочувствие.

Родители вышли за дверь. Отец Алины уехал, а Тамара Федоровна вернулась в столовую в сопровождении Строгонова.

Мимо нее прошмыгнула Наташа с подносом. Она несла ужин для Алины.

На следующий день Роман Николаевич позвонил Сергею:

— Сережа, ты можешь мне объяснить, что между вами произошло?

— Ничего не произошло, — холодно ответил парень. — Когда я уезжал на ночное дежурство, все было хорошо. А когда вернулся, моя невеста оказалась в загородном особняке в гостях у богатого мужика.

— Да, ты знаешь, что она больна?

— Почему же она не лечится дома?

— Жена сказала, что ее сейчас нельзя перевозить, и сама там осталась.

— Ну, если Тамара Федоровна взялась за дело, то скоро вы все будете в шоколаде!

— Не смей так говорить про мою жену!

— А я, собственно, и не собирался больше ничего говорить! — сказал Сергей и положил трубку.

Роман Николаевич еще пару раз набирал его номер, но парень не отвечал.

— Ну и разбирайтесь сами, как хотите! — в сердцах воскликнул отец Алины, сунул телефон в карман и быстрее зашагал на дежурство.