Это был седовласый мужчина, довольно упитанный, с усами, закрученными наверх, как у Мюнхгаузена. Он обследовал Алину и сообщил, что в легких и бронхах хрипы.

— Я подозреваю бронхит, — печально констатировал он.

— Возможно, даже воспаление легких. Нужно приехать ко мне в клинику, сделать рентген.

— Пока попьете вот эти препараты. И антибиотики надо будет проколоть.

Врач выписал рецепт, распрощался, и Наташа вывела его за дверь.

Как только Алина осталась одна, она откинулась на подушку, накрылась с головой одеялом, ее сильно знобило, и снова провалилась в небытие.

Проснулась от приступа кашля. Все тело ломило, как будто ее сильно избили. Горло першило, и было больно глотать. Алина взяла телефон и позвонила Наташе.

— Наташа, — сиплым голосом проговорила она, — Вы не могли бы мне снова принести горячий чай. Нет, есть я не хочу.

Наташа появилась так быстро, как будто стояла за дверью.

Кроме чая на подносе в этот раз был куриный бульон.

У Алины совсем не было аппетита. Но она заставила себя немного съесть, понимая, что ей нужно быстрее выздоравливать и ехать к родителям.

— Наташа, который час? — спросила Алина, совершенно потерявшись во времени.

— Шестнадцать часов десять минут, — отчеканила работница, видимо, приученная к строжайшей дисциплине.

— А скажите, пожалуйста, когда хозяин возвращается?

— Артем Сергеевич обычно приезжает в восемнадцать тридцать. Но сегодня, вероятно, будет раньше. Он звонил, интересовался Вашим здоровьем.

— И что же, Вы сказали ему?

— То, что сказал врач. На столе лекарства, которые доктор прописал. Виктор, наш водитель привез их.

Алина приподнялась на локте и, действительно, на столе лежали таблетки, шприцы и коробки с ампулами. «Значит, я даже не слышала, как Наташа входила и приносила лекарства», — подумала девушка.

— Я Вам больше не нужна? — спросила Наташа.

— Нет, спасибо, — сказала Алина, и работница бесшумно скользнула за дверь.

Кое-как поднявшись и, подойдя к столу, Алина выпила лекарства, сделал себе укол, и решила позвонить Артему Сергеевичу. «Его номер должен быть забит в телефоне», — вспомнила Алина.

— Я Вас слушаю, Алиночка! Как Ваше самочувствие?

— Пока еще не очень, — сказала Алина и закашлялась. — Артем Сергеевич, когда Вы приедете? Вы не могли бы отвезти меня домой к родителям. Дело в том, что я не могу позвонить им. Свой телефон я потеряла, а наизусть их номера не помню.

— Конечно, я могу Вас отвезти. Но, видите ли, Алиночка, пока я приеду домой, а дом мой находится больше часа езды от города; пока снова Вас отвезу — родители будут волноваться. Да и Вы, еще очень плохо себя чувствуете. Вон, какой кашель. Давайте, сделаем так. Говорите адрес. Я сразу поеду к Вашим родителям и успокою их, что Вы находитесь у меня; запишу их номер телефона для Вас. А если они захотят, то я смогу их привести сюда, чтобы они сами убедились, что Вы в надежных руках. Ну, а потом решим все вместе, что делать. Захотите вернуться вместе с родителями домой — поедите. Нет, полечитесь у меня, до полного выздоровления. Как Вам такой вариант?

Строгонов так обстоятельно все продумал, что Алина обрадовалась: «Какой же он все- таки добрый человек!»

— Хорошо, — воспряла духом Алина, — пусть будет, как Вы сказали.

Тамара Федоровна, вся красная и измученная от непрерывных рыданий, вздрогнула, как будто ее укололи иглой, заслышав звонок в дверь.

На пороге стоял важный господин. Один из тех, чью шикарную жизнь показывают по телевизору, и кто никогда бы не мог оказаться в их квартире.

Тамара Федоровна открыла рот, и, видимо, забыла все слова.

Господин пришел ей на помощь:

— Здравствуйте, сударыня. Вы, вероятно, мама Алины?

Тамара Федоровна сразу пришла в себя:

— Да, а что с ней! — закричала она.

— Не волнуйтесь, с Вашей дочерью все хорошо. Я могу войти?