Затерянные в Эльдорадо - Светлана Нарватова

– Они есть! – мы с Келли уверили его в один голос.

Додсон усмехнулся единодушию и присел на импровизированную рюкзо-табуретку.

– А о чем вы договорились? Это код такой? – спросил он неуверенно.

– В смысле, – не понял я.

– Ну, про папайю, – в свою очередь завис Додсон. – У нас же нет папайи.

– «Не давайте папайю»89 – значит «не подставляйтесь», – сообщила американцу девчонка, в очередной раз демонстрируя познания местных обычаев. Да чего уж удивляться после подробностей из интимной жизни пум? – Такое глубоко колумбийское выражение, основанное на глубоко колумбийской логике.

– Как вы думаете, что нас ждет? – спросил американец, сложив рука на руку в районе причинного места.

Очень спокойно спросил, без паники. Молодец. Впрочем, возможно, его спокойствие – следствие недостаточной информированности. И бедной фантазии.

Француженка пристроилась у другой стены и тоже уставилась на меня.

– Ничего хорошего, – буркнул я. – Келли, отдай Эндрю свой нож. Если сейчас, в дружеской беседе, Ферран проболтается, мы лишимся последнего оружия.

– Думаешь, ему не удастся с ними договориться? – поинтересовался американец.

– Это правительство с ними пятьдесят лет без толку пытается договориться… Но там же одни болваны сидят. А Тавиньо у нас – светоч дипломатии, – поделился я соображениями.

– Не юродствуй. – Блондинка поморщилась, будто у нее болела голова, а я по батарее стучал. – У тебя есть план?

– Отдай Эндрю нож, пожалуйста, – повторил я.

– При всем уважении, Брайан, нет, – возразила девчонка. – Если Ферран проговорится, и нож у меня не найдут, местная братва с удовольствием проведет… коллективный глубокий осмотр. Я ценю твое желание сохранить оружие, но не за мой счет, извини.

– Прости, не подумал, – согласился я.

В хижине повисла тишина.

– Может, всё же попробовать с ними поговорить? – предложил Додсон. – Хотя они английского не знают, – тут же поправился он.

– Я знаю испанский, но, боюсь, разговорами тут не обойдешься. Нужно бежать.

– Как? – Эндрю показал в сторону запертой двери.

– Не знаю. Сначала нужно оглядеться. Знаете, как инки захватывали новые народы?

– Как? – повторил американец, но уже с другой интонацией.

– Они предлагали им сдаться. Трижды. И трижды отправляли посольства для переговоров.

– И как?

– Послы проводили на территории противника тщательную разведку. В общем, шансов выстоять против многотысячной, хорошо обученной армии инков изначально было немного. А после разведки они и вовсе становились призрачными.

– Предложим им добровольно сдаться? – отчего-то развеселилась Келли.

– Нет, пока осмотримся.

Эндрю от моих слов, казалось, расслабился.

– А потом предложим сдаться, – я подмигнул и подошел к двери.

И постучал. Вы никогда не стучали в запертую дверь изнутри? Могу поделиться: чувствуешь себя полным идиотом. Вся эта… передряга была словно предназначена, чтобы дать мне новый жизненный опыт.

На стук никто не ответил. Пришлось пнуть. Дверь покачнулась на слабых петлях. Это была хорошая новость. Главное, чтобы аборигены ее снаружи досками не заколотили.

Я замахнулся ногой для нового удара, когда по ту сторону послышались звуки сдвигаемого засова. Дверь распахнулась. За ней стоял тот самый козловатый тип. И молчал.

– Мне бы… в уборную, – я свел ноги, изображая, что всё, сил терпеть уже нет.

Колумбиец молчал.

– Он же не понимает по-английски, – объяснил мне Эндрю.

Кто у нас Капитан Очевидность? Эндрю Додсон у нас Капитан Очевидность. Понятно, что не понимает. Но я же тупой гринго.

– У-бор-на-я, – повторил я медленно. – Ту-а-лет. Бэ́но, – наконец я сказал знакомое колумбийцу слово.

Гостеприимный хозяин ткнул пальцем внутрь. Дескать, тут вам и стол, и дом, и уборная. Похоже, действительно, строение не для дорогих гостей.