Затерянные в Эльдорадо - Светлана Нарватова

И ткнул во француженку пальцем. Будто девок среди нас был целый вагон. Меня это напрягло. Я настроился сопротивляться. Но тут колумбиец сделал то, за что я его прямо зауважал.

– Но ла токе́с! Элла эсу́на бру́ха, – предупредил он.

«Не трогайте ее. Она ведьма». Проникновенно так. С глубокой верой в сказанное. С предупреждением в голосе. Я со своим не своим СПИДом рядом не стоял по убедительности. И действенности. Это же Южная Америка. Те же вуду, только в профиль.

Бородатый недовольно покосился на козловатого и стволом указал Келли, что, мол: «Руки за голову!». На редкость молчаливый и некоммуникабельный человек для колумбийца. Был бы без автомата, цены бы ему не было. От досады, видимо, желание общаться у бородача пропало окончательно, и он указал стволом вперед, вдоль плантации коки. И прикладом намекнул, что будет, если мы не проникнемся. И мы пошли.

Повстанцы, изначально политическая сила коммунистического толка, давно и прочно срослись с наркобизнесом и террором. Девиз «Matár, rematár y contramatár», где «matár» – «убивать», на долгие годы определил образ жизни колумбийского общества. Так что Тавиньо ошибся на предмет того, что мы упали в «куло» на самолете. В «куло» мы оказались только сейчас. Когда наш эскорт доберется до моих документов, мне конец. Полный и безоговорочный. Но это когда доберется. И если. До того момента, если повезет, у меня будет возможность от них избавиться. Или сбежать. Как повезет. Нужно, чтобы сильно везло. Мне и остальных нужно вытаскивать.

От коки под раскидистые ветви деревьев-небоскребов уходила разбитая в хлам то ли дорога, то ли тропа. Пять минут – и мы оказались среди небольших, абы как сколоченных хижин. Всё верно. Холодно здесь не бывает, а от гнуса кирпич не защитит. Невеликое население вывалило наружу полюбоваться на новеньких. Разумеется, основным центром внимания была Келли. Среди обитателей было несколько женщин, крепких попами колумбиек. Но кто на них смотрел? Как мужчина, я местных понимаю. Между колумбийками и Келли я однозначно бы выбрал Келли. Правда, я и между француженками выбрал бы Келли. И между англичанками. Понятно, что это временное помешательство. Его нужно пережить. В далекой перспективе. Для начала нужно было пережить сегодняшний день. И встречу с партизанами в целом.

Из самой крупной хижины, рядом с которой, под навесом, стоял допотопный электрогенератор, вывалился добродушный колумбийского вида дядюшка, коротышка с круглым животиком. Улыбкой он мог осветить глухой чулан. И там же придушить или прирезать. Не по подлости душевной, но токмо по необходимости. Недрогнувшей рукой.

– Тавиньо Ферран! – вскричал он по-испански, раскрывая объятия. – Неужели ты жив?

– Вот они, издержки славы, – притворно вздохнул Ферран. – А что было, когда я был в основном составе… – посетовал он, но не более искренно, чем про славу.

Глава 40. Брайан

– Ладно, я всё улажу, – снисходительно заявил всем Отавиу. – Расслабьтесь.

Вот! А я-то всё ждал, когда оно появится. «Маньяна, транкила!» Теперь точно можно рассчитывать только на себя.

– Вы, главное, им папайю не давайте, – добавил Ферран с серьезным видом. Ни дать ни взять Большая Кошка, которая велит котятам вести себя хорошо и не пускать в дом Мистера Волка88.

После чего он развернулся и пошел к поклоннику. Они обменялись энергичными объятиями и многочисленными похлопываниями. О чем они говорили, слышно не было, слишком далеко. Я попытался опустить руки, но получил стволом под ребра. Моим стволом, между прочим. Всё, я понял. Дорогой гость у нас один. Тот, который не ел три дня. А мы – тупые зажравшиеся гринго.

Нас загнали в одну из хибар. На полу в ней лежали плетеные циновки и покрывала несвежего вида. Видимо, казарма. Снаружи проскрежетал засов. Нет, скорее тюрьма. Или стойло для рабов.

– Здесь могут быть блохи? – Эндрю деликатно отодвинул одно из покрывал от стены и приставил к ней свой рюкзак.