Тот голос из гробницы раздался

Внезапно вдруг. Страх чувствуя ужасный,

37 К учителю назад я подался.

«Не бойся, что с тобою? – начал речь он. —

Из гроба Фарината{47} поднялся,

40 И виден нам от пояса до плеч он».

И повстречал я Фаринаты взгляд.

Хоть жар огня в гробу был бесконечен,

43 Но, словно презирая целый Ад,

Он гордо из гробницы поднимался.

Других гробов минуя целый ряд,

46 С Вергилием к нему я приближался:

«В речах будь краток», – спутник мне шепнул.

Когда я с Фаринатом поравнялся,

49 С надменностью он на меня взглянул

И, помолчав, спросил меня: «Кто были

Твои отцы?» И я не обманул

52 И ничего не скрыл, как предки жили.

Тогда, подняв глаза, он молвил мне:

«Они меня и род мой не любили

55 И враждовали с нами на войне,

За что ссылал их дважды я в изгнанье».

«Да, дважды по чужой они стране

58 Скитались, – отвечал на эту брань я, —

Но дважды возвращались и назад

На родину, чего при всем желанье

61 Не мог исполнить род твой, говорят,

И не сумел на родину вернуться».

В лицо мое пахнул вдруг новый смрад;

64 Другая тень, – не мог не содрогнуться

При этом я, – подняв свое чело,

Явилась сзади гроба, разогнуться

67 Не в состоянье; видным быть могло

Одно лицо той новой, бледной тени:

Казалось мне, что муками свело

70 Поверженного призрака колени.

Глазами вкруг себя он поводил,

И я услышал жалобное пенье.

73 С рыданием тот грешник возопил:

«О, если в Ад путь длинный и ужасный

Тебе твой гений светлый озарил,

76 Зачем же не с тобой мой сын прекрасный?»

«Я собственною властию не мог

Проникнуть в Ад, но этот путь опасный

79 Указывал мне тот, к кому был строг

Твой Гвидо{48}, так его ценивший мало…»

Так я сказал: в короткий этот срок

82 Я уже знал, чья это тень стонала,

И имя несчастливца угадал{49}.

Вдруг тень передо мною быстро встала:

85 «Ценивший мало? – с воплем он сказал. —

Ответь скорее: разве он скончался?

И светлый день из глаз его пропал?»

88 Он ждал, когда ж ответа не дождался,

То в гроб свой опрокинулся назад

И больше из него не поднимался.

91 Меж тем другой безумец, падший в Ад,

Перед которым я остановился,

Стоял все так же смело; даже взгляд

94 Такою же надменностью светился.

Он прерванную речь возобновил:

«На родину мой род не возвратился,

97 И мысль о том страшней всех адских сил

Меня казнит и мучает доныне…

Но знаешь ли, что рок тебе сулил

100 На родине?.. Лик царственной богини,

Богини Ада{50} здесь не заблестит

Полсотни раз, как снова на чужбине

103 Изгнания ты испытаешь стыд…

Но прежде чем в мир светлый возвратиться,

Скажи, за что толпа мой род хулит,

106 Унизить, оскорбить его стремится?»

«С тех самых пор, как Арбии струи

Могли ужасной кровью обагриться,

109 С тех пор во храме подвиги твои

Лишь возбуждают общие проклятья»{51}.

«Не я один повинен в той крови, —

112 Он отвечал, – одно могу сказать я,

Я действовал с другими заодно

И виноват, как все мои собратья.

115 Но там, где было всеми решено

Флоренции прекрасной разрушенье,

Я был один: мной было спасено

118 Величие Флоренции». В смущенье