19 Он грешников царапал с адским гневом

И на клочки их кожу разрывал…

О, грешники! Достались муки все вам!

22 Пронзительный их дождик бичевал;

Они, как псы, уныло завывали…

То грудь, то спину призрак укрывал,

25 Где гнойных язв следы не заживали,

То беспрерывно двигался, кружась,

Чтоб хоть движенья муку облегчали.

28 Едва заметил только Цербер нас,

Как у него раскрылась пасть тройная,

Сверкнул огонь его кровавых глаз,

31 И задрожал от злобы он, не зная,

Кто нас привел, как мы сюда зашли.

Тогда рукой горсть праха поднимая,

34 В пасть гадины мой спутник ком земли

Швырнул без слов. Как по добыче вывший

Смолкает жадный пес, когда в пыли

37 Теребит тихо жертву, так, открывший

Тройную пасть, умолкнул Цербер вдруг,

Чудовищные челюсти смеживший.

40 Рев, в трепет повергавший все вокруг,

В минуту стих. Мы дальше подвигались,

Стонали всюду призраки от мук

43 И нашими ногами попирались,

Склонясь к земле от адского дождя.

Все тени распростертыми казались,

46 Когда я шел близ мудрого вождя;

Лишь только тень одна с земли привстала,

За нами очень пристально следя.

49 «О, ты, сошедший в Ад, – она сказала, —

Узнай меня, коль это можешь ты.

Ты был рожден, когда еще не знала

52 Я этих адских мук». «Твои черты, —

Я отвечал, – быть может, изменились

Среди страданий вечной темноты

55 И так под адским ливнем исказились,

Что мне тебя припомнить средства нет.

Кто ты? Иль Небеса так возмутились

58 Твоим грехом, что ты покинул свет

Для этих отвратительных страданий?»

«В том городе, – мне тень дала ответ, —

61 Где много так завистливых созданий,

Я был, как ты, на этот свет рожден.

И жил, не зная тяжких испытаний,

64 Мой грязный грех – обжорство, бог мамон.

Известен я под именем Чиакко{29}

И за порок обжорства осужден

67 Томиться под дождем в жилище мрака.

На эту казнь, за тот же самый грех

Не я один здесь осужден, однако:

70 Приговорили к казни этой всех

Отверженных, что вкруг меня теснятся».

И после слов и после жалоб тех

73 Умолкла тень. «Чиакко, удержаться

Нельзя от слез, – я вновь проговорил, —

Твои страданья видя… Может статься,

76 Ты будущность Флоренции открыл:

Скажи, что с этим городом случится?

Иль нет людей там праведных? Иль пыл,

79 Пыл мятежей в нем ввек не прекратится?»

И призрак отвечал мне: «Вновь и вновь

Мятеж за мятежом там разразится,

82 И долго будет литься граждан кровь.

Сперва Лесные{30} сделают восстанье,

С насилием изгнав своих врагов;

85 Продолжится три года ликованье, —

Потом падут Лесные, наконец,

И гордость Черных, после испытанья,

88 Поднимет, ими вызванный, пришлец{31}.

И долго над врагом своим кичиться

Там станет победитель, как боец,

91 Который угнетенья не стыдится.

Два праведника только там живут{32},

Но их народ не знает, не боится.

94 Три страшных искры сердце граждан жгут:

Гордыня, зависть и любостяжанье».

Он замолчал, но я заметил тут:

97 «Тень бедная, прерви свое молчанье

И отвечай, хоть речь тебе тяжка:

Где Фарината? Местопребыванье

100 Где Рустикуччи, Арриго, Моска,

Тегьяйо{33}? В мире добрыми делами