Нефертити - Мишель Моран (2009)

– С планами все прекрасно. Моя царица – прирожденный архитектор. Мы уже набросали схему храма с внутренним двориком и тремя алтарями.

Панахеси довольно улыбнулся:

– Если его величеству понадобится помощь…

Он развел руки в стороны, ладонями кверху, и Аменхотеп благосклонно кивнул ему.

– Я уже составил планы и в отношении тебя, – сказал он. Придворные у ближайших костров прервали игру в сенет.

– Когда мы достигнем Мемфиса, – провозгласил Аменхотеп, – ты должен будешь проследить за тем, чтобы военачальнику Хоремхебу ничто не помешало собрать пошлину со жрецов Амона.

Пламя в костре потрескивало и шипело, и Панахеси сумел скрыть потрясение. Он метнул быстрый взгляд на Нефертити, стараясь понять, знала ли она об этом, и прикинуть, насколько фараон доверяет ей сейчас. А потом все сановники заговорили разом.

– Но, ваше величество, – возразил кто-то, – благоразумно ли это?

Панахеси откашлялся:

– Разумеется, благоразумно. Храмы Амона еще никогда не облагались налогом. Они втихаря прибирают к рукам богатства Египта, а потом распоряжаются ими как своими собственными.

– Вот именно! – вскричал Аменхотеп. Он ударил кулаком по ладони, и многие воины обернулись, чтобы послушать, что говорит фараон. Я оглянулась на отца, лицо которого превратилось в непроницаемую маску опытного царедворца. Но я знала, о чем он думает. «Этому царю всего семнадцать лет от роду. Что с ним станется спустя десять лет, когда власть ляжет ему на плечи, как умело сшитая накидка? И что еще он выкинет к тому времени?»

Панахеси подался вперед и обратился к царю:

– Моя дочь скучала без вас на протяжении всех этих восьми дней, что мы шли под парусами.

Аменхотеп метнул быстрый взгляд на Нефертити.

– Я не забыл свою первую жену, – сказал он. – Я вновь приду к ней… когда мы окажемся в Мемфисе.

Поверх языков пламени он посмотрел на Кию, которая сделала вид, будто не слышит, о чем он только что разговаривал с ее отцом. Она ласково улыбнулась ему. «Вот маленькая паршивка, – подумала я. – Как будто она не знает, чего добивается ее отец».

– Пойдем прогуляемся по берегу? – немедленно предложила Нефертити, хватая меня за руку и рывком поднимая на ноги.

Я благоразумно хранила молчание, пока мы не отошли от костра на безопасное расстояние, справедливо полагая, что сестра будет вне себя от ярости. Но, шагая по мокрому песку Нила в сопровождении двух стражников, тащившихся позади, она, как выяснилось, пребывала в прекрасном расположении духа. Запрокинув голову, она всмотрелась в россыпь звезд на небе и полной грудью вдохнула свежий воздух.

– Господство Кии в сердце Аменхотепа закончилось. Он больше не придет к ней до тех пор, пока мы не прибудем в Мемфис.

– До этого осталось совсем недолго, – ответила я.

– Но это я рисую храм вместе с ним. Это я буду править вместе с ним. Я, а не она. А еще у меня скоро будет ребенок.

Я искоса взглянула на нее:

– Ты беременна?

Лицо у нее вытянулось.

– Нет, еще нет.

– Ты принимаешь мед?

– Кое-что получше. – Она рассмеялась, словно пьяная. – Мои служанки раздобыли для меня корень мандрагоры.

– И сделали из него настойку?

Это был трудный процесс. Я сама видела его всего один раз, когда настойку готовил Ранофер.

– Да. Я приняла ее прошлой ночью. Так что теперь зачатие может случиться в любой момент.

В любой момент. Моя сестра, беременная наследником египетского трона. Я уставилась на нее в серебристом свете луны и нахмурилась:

– Тебя не пугают планы мужа?

– Нет конечно. Почему я должна их бояться?

– Потому что жрецы могут восстать против тебя! Они очень могущественны, Нефертити. А что, если они устроят покушение на твою жизнь?

– Не имея под рукой армии, на что они способны? А войско на нашей стороне. У нас есть Хоремхеб.

– Но что, если народ не простит тебя? Ведь это, по сути, его золото. Как и серебро тоже.