Нефертити - Мишель Моран (2009)

В прихожей, перед нашими покоями, Аменхотеп дал волю своему гневу.

– Он ведет себя как свинья, накачиваясь вином и предаваясь утехам с женщинами. Я никогда не стану похожим на него! – выкрикнул он. – Девчонка-служанка интересовала его больше, чем я! Будь Тутмос жив, отец умолял бы того рассказать очередную байку. «Кого ты застрелил сегодня? – с издевкой подражая голосу Старшего, принялся кривляться он. – Вепря? Нет? Ты победил крокодила?»

Аменхотеп в ярости метался по комнате. Если так пойдет и дальше, с мозаичной плитки пола сойдет вся полировка.

– Почему это Тутмос – избранный? – проревел он. – Потому что я не отправляюсь в глушь и не стреляю во все, что попадается мне на глаза?

– Никому нет дела до того, охотишься ты или нет, – уверила его Нефертити. Она погладила его по щеке и взъерошила ему кудри. – Успокойся и забудь об этом, – мягко сказала она. – Уже завтра мы начнем подготовку к отъезду, и ты станешь настоящим фараоном, неподотчетным никому.

Глава восьмая

Двадцать седьмое фармути

На следующий день во дворце начались суматошные приготовления. Мои родители всецело были заняты паланкинами и осликами, а Нефертити постоянно громко окликала меня по любому поводу. Стоит ли ей брать с собой старые парики или лучше заказать на месте новые? Что ей надеть в дорогу до Мемфиса и поедут ли с нами Ипу и Мерит? Во всем дворце никто не сидел без дела. Даже армия пребывала в полном смятении, поскольку Старший отбирал, кто из воинов останется с ним, а кто отправится в путь. Военачальникам предстояло сделать этот выбор самостоятельно.

Я вышла во дворцовый сад, куда не добралась всеобщая суета, и зашагала по аллее, обсаженной платанами, блестящая ярко-зеленая листва которых бросала уютную тень на вымощенную галькой дорожку. В одном месте я свернула с тропинки, остановившись полюбоваться цветущим миртом, заросли которого оказались особенно густыми подле оливковой рощицы. Его пышные белые цветы можно было использовать для лечения кашля, неприятного запаха изо рта и простуды. Да и вообще вокруг дворца росли в основном растения, способные либо исцелить, либо погубить. Я спросила себя, а известно ли царскому садовнику о том, что жасмин хорошо помогает при усталости, и случайно ли он посадил виноградные лозы рядом с белой и желтой ромашкой или же знал, что придворные лекари используют ромашку для снятия напряжения.

Я могла просидеть в саду весь день, и никто бы ничего не заметил, если бы только Нефертити опять не понадобилась моя помощь. Подняв камешек, я бросила его в воду, и вслед за всплеском вдруг услышала жалобное мяуканье. Сначала один, а за ним и второй котенок выскочили из кустов, привлеченные шумом падения гальки в воду. Одна из дворцовых кошек недавно произвела на свет целый выводок, и теперь котята гонялись за своей матерью, гладкой черной кошкой, кусая друг друга за хвосты и кувыркаясь в траве. Я подозвала одного из них, похожего на зеленоглазый комочек, и он доверчиво прыгнул мне на колени, мяуканьем требуя накормить его.

– Готова поспорить, что тебе нравится здесь, в саду, – с легкой завистью проговорила я, почесывая котенка под подбородком. – Никто тебя не дергает и не спрашивает, какой схенти ему надеть.

Котенок, не обращая внимания на мои слова, вскарабкался по моему платью и умостил свою крошеную мордочку на моем плече. Рассмеявшись, я оторвала его от себя.

– Проказник!

Он растопырил свои маленькие лапки и выпустил крошечные коготки, ища, за что бы уцепиться.

– Давай лучше так. – Я усадила его на сгиб руки, и он уютно устроился там, глядя на стрекоз и очарованный их порханием.

– Мутни! – донесся до меня с другого конца сада голос Нефертити. Как всегда, ей явно что-то срочно понадобилось. – Мутни, ты где? – Вот она показалась из-за деревьев и двинулась в обход пруда с лотосами, чтобы подойти ко мне. Глаза ее были полны слез, но она не плакала. Она вообще никогда не плакала.