Нефертити - Мишель Моран (2009)

К нам присоединилась моя мать, мы нашли для себя укромный уголок и стали наблюдать за всеобщей суетой. Слуги с опахалами обдували нас прохладным ветерком на изнуряющей жаре, которую Нефертити, похоже, попросту не замечала. Она вышла из-под навеса, чтобы лично проинспектировать погрузку всех тех вещей, которые вскоре станут принадлежать ей, и, пока слуги глазели на нее с открытыми ртами, она властно раздавала короткие приказы. Они так и не привыкли к ее редкой красоте, миндалевидному разрезу глаз и длинным, пушистым ресницам. Кроме того, они принимали ее красоту за умиротворенное благодушие, еще не сообразив, что она обладает неистощимой энергией и тягой к перемене мест.

«Царица Нефертити, правительница Нижнего и со временем Верхнего Египта», – подумала я. Затем представила себе: «Царица Мутноджмет», – и содрогнулась. Нет, ни за что. Чей-то негромкий голос вывел меня из задумчивости, и я вдруг поняла, что рядом с нашим навесом оказался Аменхотеп. На нем был надет длинный схенти с золотым поясом, а его руки украшали серебряные браслеты. Сурьма вокруг его глаз выглядела совсем свежей. Военачальник Хоремхеб стоял всего в одном шаге от него, но этих двоих разделяла пропасть, и я ничуть не удивилась, вдруг осознав, что Хоремхеб не питает к новому царю ни малейшего уважения.

– Семьдесят человек должны идти за мной и еще пятьдесят – впереди. Возможность покушения следует исключить полностью. Если какой-либо крестьянин проскользнет на корабль незамеченным, наказанием ему должна стать немедленная смерть, – приказал Аменхотеп.

Беглые рабы иногда присоединялись к царским караванам, чтобы проникнуть во дворец, где могли стать слугами, живущими в роскоши.

Военачальник предпочел промолчать.

– Мы будем двигаться от рассвета до заката. До тех пор пока не стемнеет настолько, что стремнина станет неразличимой, – продолжал фараон. – Мы направимся прямиком в Мемфис, не заходя в другие порты.

Впервые по лицу Хоремхеба скользнула тень некоего чувства.

– Ваше величество, – твердо прервал он царя, – людям будет нужен отдых.

– В таком случае пусть они сменяют друг друга на веслах.

– В дневную жару люди могут и умереть. И обойдется это дорого…

– Все должно быть исполнено любой ценой! – выкрикнул Аменхотеп.

Шум и суета во дворе моментально стихли. Аменхотеп знал, что глаза всех присутствующих устремлены на него, и кровь прилила к его щекам. Он шагнул к Хоремхебу, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

– Ты ставишь под сомнение волю фараона? – угрожающим тоном спросил он.

Хоремхеб без страха встретил его свирепый взгляд.

– Никогда, ваше величество.

Аменхотеп опасно прищурился.

– Это все? – спросил Хоремхеб.

На мгновение мне показалось, что Аменхотеп не ответит. Но он все-таки ответил:

– Все.

Военачальник решительным шагом направился к своим людям, а Аменхотеп зашагал в противоположном направлении. Нефертити посмотрела на мою мать, а потом перевела взгляд на меня.

– Что случилось?

– Аменхотеп рассердился на военачальника, – сказала я. – Мы будем двигаться к Мемфису без остановок. А тот возразил, что люди могут начать гибнуть от жары.

– В таком случае пусть меняются на веслах, – отозвалась Нефертити, и мы с матерью обменялись многозначительными взглядами.

Праздник Прощания перед нашим отбытием в Мемфис устроен не был. Солнце все выше карабкалось по небосклону, и время нашего отплытия приближалось. Во дворе появился Панахеси, и мы с сестрой увидели, как он что-то прошептал Аменхотепу на ухо. Они стояли рядом в самом дальнем углу, вдали от шума и суеты, криков осликов и перебранки слуг. Нефертити зашагала через двор, потянув меня за собой, и Панахеси приветствовал ее поклоном и поспешно ретировался.

– Что он хотел? – недоверчиво спросила Нефертити.

Аменхотеп, явно испытывая неловкость, переступал с ноги на ногу:

– Паланкин.

Моя сестра отреагировала стремительно: