Хрустальный ангел - Катажина Грохоля (2009)

– Пусть наденет курточку и не снимает шапочку, иначе его продует, – предупредила пани Зося, будто Сара сама не знала, как обращаться с ребенком.

* * *

Вечером Сара и Яцек лежали рядом, как лежат миллионы других людей во всем мире. Яцек животом касался спины Сары, а его правая рука обнимала ее грудь. Он зарылся головой в ее волосы и шептал:

– Теперь все изменится, вот увидишь. Это невероятно, что меня пригласили на вице-президента, в истории этой фирмы еще никто в моем возрасте не занимал такой пост.

Я так завидовал твоему отцу, когда он сказал о переезде в Варшаву, но мне и в голову не приходило, что и нас это ждет. Я все время мечтал о Варшаве. Ну, просто фантастика! Я тебя так люблю…

Признание дошло до слуха Сары и разлилось теплом и страстью по всему телу, она почувствовала, что рука Яцека осторожно пробует ее повернуть, она повернулась сама, высвободила руку из-под одеяла и обняла его за шею. Яцек приподнялся на локтях и нежно начал ее целовать. Сару охватило чувство радости, может быть, сейчас все получится? Она искала его неспокойные губы, а когда он наклонился над ее грудью, утопила руку в его волосах и глубоко вздохнула.

Она была готова к любви сразу же и знала, что это его очень возбуждает.

– Ты предохраняешься? – услышала она тихий шепот, и ее словно окатило ледяной волной, прямо с Ледовитого океана. С ледяными айсбергами, несметной численности, о которые разбивались миллионы «Титаников» с миллионами тонущих женщин.

– Да, – отозвалась она и закрыла глаза, будто бы ответ мог защитить ее от воспоминаний об этом вопросе.

* * *

– За твою новую жизнь! Чтобы все исполнилось, о чем ты мечтаешь! – услышала она и захотела что-то сказать коллегам в ответ – коллегам с работы, которую она не переносила и радовалась, что не должна будет изо дня в день переводить договоры предприятий и все приложения к этим договорам, и приложения к этим приложениям, и поправки к этим приложениям, и письма, неизменно заканчивающиеся: «…с уважением, от имени президента». Но она не могла ничего сказать, так как ее вдруг неожиданно охватило трогательное чувство, которое, как всегда, мокрым большим комком застревало в горле и опускалось в гортани все ниже и ниже.

– Да здравствует новая жизнь! – прокричал кто-то в конце комнаты.

Шум усилился, и никто не заметил, что Сара так ничего и не сказала, а хотела сказать, хотела поблагодарить, хотела, чтобы они почувствовали, что она еще существует. Но, по правде говоря, никто не обращал на нее никакого внимания, все подняли бумажные стаканчики и выпили свою порцию вина, потому что каждый повод выпить был хорош, и после третьей бутылки никто не помнил, что с понедельника Сара тут не будет работать.

Собственно, ее как бы уже не было.

* * *

Пачки громоздились в прихожей, уставленные одна на другую, в самом низу книжки, восемь коробок, потом полотенца и постельное, потом стекло, потом две коробки с надписями «мелочи», в которые Сара заботливо уложила обернутых в старые газеты глиняных ангелочков, вазочку из хрусталя с необычным рисунком, в ней она держала ручки, карандаши, а также небесно-розовую ракушку, ее привезла Идена, деревянного кота, которого она когда-то купила на распродаже старины, шесть золотых гипсово-деревянных рамок, изящных и хрупких, большую деревянную ложку, ручка которой была в форме лежащей женщины, два подсвечника из кобальтового стекла и так далее.

– Я думал, что ты это, скорее всего, выкинешь, не станешь собирать старье, – Яцек наклонился и поцеловал ее в губы, – а ты все запаковала. Ах ты моя птичка-собирашка!

Сара усмехнулась. Если бы он знал, что даже сушеные розы почивают, заботливо уложенные в коробки с надписью: «Осторожно стекло!»

Каждую розу, полученную от Яцека, она сушила, прежде чем та завянет. Вынимала ее из вазы, когда цветок был в полном соку, и вешала головкой вниз в кухне рядом с батареей.