— По всей строгости французского закона! — с видимым удовольствием добавил Егоров.

— Клянусь, я думал вы киллеры,— метался Троицкий. Его цепкий ум словно судорогой свело. Он понимал, что крепко попался, но до последнего не хотел в это верить.— Меня обманули!

— А как же мой полицейский жетон? — напомнил Анри.— Вы же его видели?

— Не видел,— быстро и радостно соврал Троицкий,

— Но ваши парни признались, что вы его выбросили,

— Его аквалангисты нашли,— уличил Егоров.

— Я думал, он фальшивый...

— Так не видели или думали, что фальшивый? — окончательно прижал Троицкого к стенке Анри, И повернулся к комиссару: — Все врет!

— Не волнуйтесь, Анри,— важно сказал комиссар.— Скажите, что уже есть ордер на его арест. В Париже возмущены случившимся.

— Вы арестованы,— сообщил Перес.

— Как? Не понимаю... — совсем растерялся Троицкий.— Я требую консула!.. Слышите?! Консула! Я хочу сдаться российским властям.

Лучше дома сидеть за убийство, чем во Франции за похищение полицейского и терроризм. Дома вообще сидеть лучше...

— Теперь уже не получится,— сухо сообщил Анри.

Лицо Михаила Демьяновича вытянулось.

— Это вам не кино... — важно закончил Егоров.

Камушек, запущенный Игорем, прыгнул по глади залива раз пять или шесть.

— Ловко у тебя получается,— позавидовал Рогов, у которого камешка хватало максимум на два «блинчика».

— А я когда в Кронштадтском райотделе служил,— пояснил Плахов,— у нас норматив такой был. По камушкам. Наряду со стрельбой.

— Надо же! — Рогов было поверил, но взглянул на Игоря и сообразил, что тот его разыгрывает: — Ага, заливай...

Толпа на набережной была такая же пестрая и шумная, но что-то неуловимо изменилось. Чувствовалось, что веселье идет на спад. Завтра — закрытие фестиваля.

— «Но все когда-нибудь кончается...» — с легкой грустью процитировал Рогов.— Слышь, Игорь, может, того... устриц с бургундским? А то обидно — были во Франции и не поели.

— А, может, лучше лягушек?

— Или лягушек... Деньги-то от Троицкого остались. И подарки, кстати, давай всем купим.

Плахов достал из кармана пакетики с семенами.

— Я для тебя уже купил, Держи.

— Что это? — Вася сунул нос в пакетик.

— Семена. Прованского корня. Еле достал.

— Жора же сказал, что это чепуха,— удивился Рогов.— Нет такого корня!..

— Но Федор Ильич-то об этом не знает,— пожал плечами Плахов.— Главное, сам знаешь, вера. Пускай выращивает.

— А на самом деле что тут?

— Я ж говорю — прованский корень...

— Ладно, пусть будет корень. Так что — устриц?

— Или лягушек?

— Или того и другого? И можно без хлеба.

— Ну давай уж хотя бы с красным вином... Все-таки Франция!

Из управления полиции Егорова провожали торжественно. Вся дежурная бригада выстроилась прощаться. Разве что цветов не вручили.

— Мы должны работать, мон колонель, рука об руку! — с пафосом говорил довольный комиссар.— Только так мы победим терроризм!

Перес переводил. Егоров морщил лоб и согласно кивал. Ему очень нравилось, что его назвали «колонелем», то бишь полковником. Хотя бы здесь, во Франции, сбылась его заветная мечта.

— Рука об руку — самое то в нашем деле! — сказал Егоров в ответном спиче.— Будут нужны мои показания в суде — вызывайте, не стесняйтесь. Подскочу с удовольствием.

— Не исключено, что понадобятся,— задумался комиссар.— Будем иметь вас в виду. Когда вы улетаете?

— Завтра... — помрачнел Егоров.

Уезжать не хотелось. Может, пока на месте, еще какое расследование быстренько замутить?..

Комиссар кивнул. Больше сказать-спросить ему было нечего. И так много сегодня языком болтал.

— Спасибо, Сергей Аркадьевич,—протянул руку Анри.— Если б не вы...

И жестом изобразил нечто, похожее на взрывающийся фестивальный Дворец.