Алмаз раджи, Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис (2014)

Я купил песенник у разносчика и обнаружил в нем удивительную смесь. Игривые непристойности парижских кабаре соседствовали в нем с народными песенками, на мой взгляд, очень поэтичными и достойными насмешливого мужества беднейших сословий Франции. Тут вы могли узнать, как дровосек гордится своим топором, а садовник считает, что ему не стоит стыдиться своей лопаты. Стихи, прославлявшие труд, были не слишком хорошо написаны, но искренность искупала слабость формы и выражения. Воинственные же и патриотические песни оказались слезливыми и женственными. Поэт испил до дна горькую чашу унижений, он призывал армию склонить головы перед гробницей ее былой славы и воспевал не победу, а гибель. В сборнике разносчика имелась песенка под названием «Французы-новобранцы», которая могла поспорить с самыми убедительными лирическими протестами против войны. Воевать с таким настроением было бы просто невозможно. Если бы в день сражения самому храброму из солдат спели одну из этих песен, он побледнел бы, при ее звуках все полки побросали бы оружие.

Если мнение Флетчера из Солтауна насчет влияния народных песен справедливо, значит, дела Франции совсем плохи. Но дело рано или поздно поправится, и мужественный народ наконец устанет хныкать о своих горестях. Поль Дерулед уже создал несколько истинно боевых стихотворений. Может, в них недостаточно трубных звуков, которые могли бы потрясти и увлечь сердце мужчины, в них нет лирического жара, и они производят не особенно сильное впечатление, но написаны в серьезном стоическом духе, который способен вести солдат, сражающихся за правое дело. Чувствуется, что Деруледу можно доверить многое. Хорошо, если он привьет своим соотечественникам такие же качества духа, и им можно будет доверить их собственное будущее. Эти стихи – противоядие против всяких «Французов-новобранцев» и прочих заунывных стишков.

С вечера мы оставили наши байдарки на попечение человека, которого будем называть здесь Карнивалем. Я не разобрал его имени и, может быть, это к лучшему для него, так как я не смогу поведать о нем потомству ничего хорошего. Вот к этому-то человеку мы и направились днем и встретили у него целую маленькую делегацию, осматривавшую наши суденышки. Компания эта состояла из полного господина, отлично знавшего реку и готового поделиться своими знаниями, очень элегантного молодого человека в черном сюртуке, немного болтавшего по-английски и сейчас же заговорившего об оксфордских и кембриджских лодочных гонках, трех красивых девушек от пятнадцати до двадцати лет и старика в блузе, беззубого и с сильным местным акцентом.

Это были избранные представители Ориньи, как мне показалось.

Папироске понадобилось совершить какой-то тайный ритуал с такелажем, и он удалился в сарай, поэтому мне одному пришлось развлекать посетителей. Я волей-неволей играл роль героя. Молодые девушки вздрагивали, слушая об ужасах нашего путешествия, но я подумал, что было бы невежливо не отвечать на расспросы дам. Вчерашнее происшествие, рассказанное вскользь, произвело глубокое впечатление. Повторялась история Отелло, только с тремя Дездемонами и симпатизирующими сенаторами на заднем плане. Никогда еще байдаркам не доставалось столько похвал, и каких!

– Она похожа на скрипку! – в экстазе воскликнула одна из девиц.

– Благодарю вас за сравнение, мадемуазель, тем более что многие находят, будто байдарка похожа на гроб, – заметил я.

– О, она действительно точно скрипка, совершенно как скрипка, – продолжала молодая девушка.

– И отлакирована, как скрипка, – прибавил сенатор.

– Стоит только натянуть на нее струны и тогда – «там-тати-там»! – прибавил второй сенатор, живо изображая результат подобной операции.