Крэйвел оценил то, как Лирэй вырос в личностном плане с момента их последней встречи. Перестав прятаться в катакомбах лича и взяв собственную жизнь в свои руки, он наверстал за эти десять лет все то, что пропустил за сотню. Было видно, что он все еще злится из-за некоторых вещей и старые обиды по-прежнему терзали его душу, но все же, у него появились и другие приоритеты в жизни.

— Так почему ты так рьяно выискиваешь Фринроста? — спросил Крэйвел.

— Я очень подружился с теми магами, которых он поубивал, — ответил Лирэй. — Да и за прошлое унизительное поражение хотелось бы отыграться.

— А что потом?

Крэйвел и Лирэй встретились взглядами. Во взгляде Крэйвела блеснула надежда, во взгляде Лирэя — раздражение.

— Я вернусь к Вингрису и Вторнику, — ответил ренегат.

Крэйвел понимающе покивал головой. Он больше не смел настаивать на его покаянии. Но он дал понять, что принимает его выбор, и не станет охотиться за его головой, по крайней мере, пока тот не представляет угрозу для Селиреста.

Крэйвел не мог поручиться за Джессвела и Хьолу, кто знает, может быть, однажды они придут по душу Лирэя. Однако Лирэй не видел в их глазах ту жажду подвига любой ценой, на которую насмотрелся, пока удирал от молодых паладинов, когда еще слонялся по Селиресту. Это рьяное желание выслужиться перед церковью, проявить себя, заслужить славу… О как же все это было знакомо Лирэю! Но в конце концов, ты получаешь только километры дорог и одиночество. Лирэй знал, что сейчас в паладины все очень рвутся, но не понимал, почему.

— Ты из добровольцев, да? — спросил Лирэй Джессвела.

Для него это было очевидно, как ясный день. А вот Джессвел, кажется, удивился. Это был не первый раз, когда по нему моментально читали, что он доброволец, а не дань рода, но ему было непонятно что в нем такого, Хьола вот с таким не сталкивалась.

— Ну, да, — чуть смущенно ответил Джессвел.

— Почему ты принял это решение? — спросил Лирэй.

Джессвел пожал плечами.

— По зову сердца, — сказал он вполне искренне.

Лирэй смотрел на него пару секунд. Сейчас он не понимал. Но очень хотел вспомнить это чувство.

Глава 5

Башня Вторника пребывала в запустении. Никакой суеты, все магические процессы остановились, встало хозяйство. Рабы не убирали, не чинили, не готовили, маги не шелестели страницами книг и не ваяли своих чар.

На первом этаже башни, где когда-то был тронный зал некроманта, теперь пустовал наспех организованный храм, вылепленный из всякого хлама. Кто-то, вероятно, посмеялся бы над этой поделкой, но таков был самый первый храм нового бога этого мира. В нем был только один послушник. Все остальные умерли вчера.

В храме на грязном полу, опершись о стену сидел Солигост, он пребывал в подавленном расположении духа. Впрочем, как и всегда. Он уже и не помнил, когда в последний раз у него было хорошее настроение. Подразумевалось, что в этом убогом капище он должен был молиться. Но у него не получалось. Он чувствовал себя глупо, когда предпринимал попытки, ведь молитву нужно было возносить родному брату.

В компании других культистов это давалось проще, он старался вдохновить их своим примером, чтобы им было легче переносить тяготы, выпавшие на их долю. Ведь новый бог обещал только светлое будущее, настоящее же было ужасным, нищим и голодным. Все старания Солигоста пошли прахом, вчера новый бог перечеркнул свои обещания и в припадке чудовищного обжорства загрыз всю свою паству.

Теперь Солигост слонялся по башне в растерянности и одиночестве. На подземных этажах пировал Фринрост. Но Солигост не хотел к нему спускаться, он был зол на него. Как бы он ни злился, спустя какое-то время он услышал зов. Это был вкрадчивый лестный шепот, смысл слов было не разобрать, но Солигост понимал, что они значат — новый бог хочет видеть своего первого и единственного послушника. Он был вынужден спуститься.