В глазах Рафеля начала проступать паника. Он проклинал все и вся за то, что оказался именно в этом месте именно в это время. Война виделась ему неминуемой мучительной смертью. Джессвел был настроен куда более оптимистично, хотя он тоже осознавал риски. Он больше переживал за родных и за друзей, нежели за себя.

— Знаешь что? Я, пожалуй, пойду в храм, отправлю весточку семье и друзьям. Я еще хотел успеть на отпевание сегодня, — сказал Джессвел вставая из-за стола и оставляя Рафеля наедине с его трусостью.

Отпевали паладинов, чьи эмблемы он принес из кислотной башни. Он хотел проститься с павшим сослуживцем. Он уже бывал на поминальных службах прежде. В детстве, когда завершали свой жизненный путь его бабушки и дедушки. Что по материнской линии, что по отцовской у него больше не осталось родственников. Только родители, он, да маленькая сестра. Джессвел вдруг ощутил, что ему страшно за них. Война могла коснуться и Акрефа.

Джессвел надеялся, что ему удастся связаться с кем-то из своих прежних спутников. Может быть, у них есть какая-то обнадеживающая информация по поводу ситуации на западной границе Селиреста. Акреф был ближе всего к этой границе. Если темным магам приспичит нанести свой разрушительный визит на западе, его семья может не пережить вторжения. От этой мысли кровь холодела в жилах. Ему казалось, что в последнее время он и так смотрит в лицо смерти слишком часто и не был готов к новым потерям.

В следующий раз, когда ему доводилось участвовать в отпевании, прощались с Миностой. Джессвел был не особо привязан к ней, но он отчетливо ощущал боль своей подруги. Хьола даже плакала в тот день, а Джессвел на пару с Лирэем утешали ее.

В скромном храме сегодня было траурное убранство. Джессвел занял место на скамье и присоединился к прощанию. Жрецы красиво пели, восхваляя отважные души усопших. О каждом было сказано несколько слов. После формальных фраз о том, каким замечательным человеком был погибший, обычно зачитывался список его достижений. К сожалению, о сослуживце Джессвела было нечего сказать. Он сразу после своего первого задания, которое едва ли можно было назвать настоящим, сунулся в Парахраст, и погиб здесь, ничего не успев в этой жизни. Не оказалось рядом с ним древних наставников, которые уберегли бы его от скоропостижной смерти.

Джессвел задался вопросом, почему же ему так повезло, и почувствовал укол вины. Ему казалось, он не заслуживает той удачи, которая сопутствовала ему все это время. На глаза снова навернулись слезы. Он попытался совладать с собой, но внимательная жрица подсела рядом и посоветовала ему поддаться слабости, в конце концов, для этого и нужна была поминальная служба.

Капеллан, тоже присутствующий на отпевании, напряженно наблюдал за Джессвелом, захлебывающимся слезами. Ему было тревожно за молодого паладина. Он планировал выпить с ним в ближайшие дни, если представится такая возможность. Очевидно, парень нуждался в поддержке. Впереди война, капеллану нужно было следить за тем, чтобы рыцари ордена были в боеспособном состоянии. А с той братией тунеядцев, которая свалилась на его голову, это было довольно трудно реализовать.

Приказ не выпускать из города бойцов свалился на трусов, как снег на голову. Но запереть их в городе было недостаточно, нужно было добиться того, чтобы они выполняли свою паладинскую работу. Вдохновляли, воодушевляли, поднимали моральный дух войска, а не выли от паники, в полной уверенности, что темные маги сотрут их всех в порошок.

На следующий день Парахраст закрыли окончательно. Въезд и выезд из города был возможен только по специальному разрешению. Нескольким дезертирам все же удалось выкарабкаться ночью, среди них не оказалось Рафеля, по поводу чего тот не перестал убиваться, сетуя на приятелей, которые не взяли его с собой. Но Рафелю довольно быстро заткнули рот инквизиторы, намекнув, что любые упоминания дезертиров не приветствуются.