— Хенрик, умолкни немедленно! — попытался утихомирить его Эрен, видя, как подались им навстречу квакнувшие гвардейцы, угрожающе сжимая в лапах свои костяные копья.

Но в этот раз так легко ему этого сделать не удалось.

— Вы, зверолюди, готовы с легкостью убить любого из нас! Один из вас сам признался в этом. — не унимался кузнец, — Ты же еще хуже их всех, ты лжешь и увиливаешь от ответа, но у тебя плохо это получается. Всем нам видно, что знаешь ты куда больше, чем говоришь. И после этого ты смеешь обвинять в чем-то честных жителей нашей деревни?! Ты и твои жабы — вот единственное зло, которое я сейчас вижу перед собой. Куда вы дели тех маленьких детей и мою жену? Что вы с ними сделали? Отвечай!

— Не мы похитили тех невинных детей и твою жену. — спокойно ответил шаман, без капли эмоций встретив на себе взгляд глаз Хенрика, в которых стремительно разгоралось пламя неудержимого гнева, — И ты, мальчик, сам это зна…

— Довольно с меня твоей лжи! — с яростью выкрикнул мужчина и в то же мгновение с неожиданным для него проворством кинулся навстречу старому шаману.

Бойцы его стражи с костяными копьями наготове тут же бросились ему наперерез, но было уже слишком поздно. Спустя лишь долю секунды, кинжал в руке Хенрика по самую рукоять вонзился в горло старика и тут же вышел из него обратно, оставив на его шее широкую кровоточащую рану. Тяжело хрипя и хватаясь за раненное горло, шаман рухнул на колени. Кровь широкой струей текла по его животу, образуя стремительно растущую лужу на земле под его ногами. И все же он еще был жив, из последних сил стараясь уползти прочь от теплокровных, которые принесли беду в его дом.

Когда же он, оставив за собой длинный кровавый след, добрался до берега пруда и рухнул замертво, испустив последнее дыхание, а его кровь смешалась с водой, являвшейся его племени домом, ни трое окруженных путников, ни охваченные яростью жаболюды этого уже не увидели, вступив в ожесточенную схватку.

* * *

Можно ли было назвать схваткой противостояние полуэльфа, эльфийки и человека целой орде обезумевших от жажды крови зверолюдов, окружавших их со всех сторон?

Едва Хенрик нанес свой удар, облаченные в разноцветные перья воины, как один, кинулись на него, и лишь каким-то чудом кузнецу удалось уйти от целого шквала ударов костяных копий, обрушившихся на него. Резко отшатнувшись назад, он споткнулся и рухнул на спину прямо под ноги Эрена, и лишь это в последний момент спасло ему жизнь. Но гвардейцы не прекратили наступления, и вот уже их копья нацелились не только на кузнеца, но и на оказавшегося рядом тифлинга, прибывшего сюда вместе с убийцей их шамана. Еще мгновение, и Эрен сам расстался бы с жизнью, если бы в этот момент прямо над его ухом со свистом не пронеслись две стрелы, одна за другой поразившие двоих жаболюдов, готовых немедленно покончить с незваными гостями их болота. Как бы Эварнель ни желала обойтись без кровопролития, она прекрасно понимала, что шанса договориться с людьми-амфибями больше нет, и что в их глазах она, как и Эрен, была соучастником свершившегося только что жестокого убийства. А потому иного пути, кроме как защищаться, сражаясь за свои жизни, у них уже не было.

Одна за другой стрелы срывались с тетивы ее резного лука, и каждая из них находила свою цель, глубоко погружаясь в покрытую чешуей плоть. Но стрел в ее колчане становилось все меньше, а зверолюди не прекращали наступать, стремительно сужая кольцо вокруг лишенных всяких шансов на спасение путников. Так им казалось, пока в руке Эрена вдруг не появился небольшой продолговатый пузырек с непрозрачной красной жидкостью внутри.